Деятельность
«Комитета по образованию флота» не коснулась
судопроизводства, потому что в это время существовал особый комитет для составления
«Положения» о военносудной части сухопутного и морского ведомств. В 1804 году, в видах приведения
морской судебной части в должное устройство, учрежден был
«Генеральный кригсрехт», старший член которого, получивший название
«непременного члена», наблюдал за производством морских военносудных дел и начальствовал всеми служащими по морскому судебному ведомству. Но в следующем же году был восстановлен на правах, равных с государственными коллегиями, бывший прежде
«Генерал-аудиториат», в котором и от флота присутствовали два члена. При новом порядке морские нижние чины, обер – и штаб-офицеры, до полковника, предавались суду главными командирами или старшими начальниками в портах, а служившие в морских полках – инспектором этих полков. Полковники же и генералы подвергались суду только по высочайшему повелению. Суд производился комиссиями военного суда, наряжавшимися при командах и полках, и приговоры комиссий через начальников команд или полков, с их мнением, препровождались для окончательного приговора над нижними чинами тем начальствующим лицам, которыми подсудимые были отданы под суд. О нижних же чинах из дворян, об офицерах и также о присуждаемых к смертной казни мнения комиссий и начальников представлялись в
генерал-аудиториат, а через него на высочайшую конфирмацию. Вскоре и генерал-аудиториат был заменен учрежденными в военном и морском министерствах отдельными
«Аудиториатскими департаментами» под начальством директоров с званием генерал-аудиторов. Для морского ведомства в 1817 году постановлено, чтобы все дела по военносудной части поступали в
Аудиториатский департамент, который входил с докладом о военных офицерах через морского министра, а об экономических (гражданских) через государственный совет. Окончательное же утверждение приговоров о всех чинах, как военных, так и гражданских, до генерала, по суду оправданных, и до полковника, которые не подлежали лишению жизни и чинов, предоставлено власти самого министра, который мог эти дела, смотря по важности их, передавать на предварительное рассмотрение Адмиралтейств-коллегий.
По кончине
директора корпуса И. Л. Голенищева-Кутузова, на его место в 1802 году назначен член Адмиралтейств-коллегий
вице-адмирал Петр Кондратьевич Карцов, опытный, боевой моряк, много плававший в наших и заграничных водах и участвовавший в сражениях
Гогландском, Эландском и даже Чесменском, где он был в чине мичмана. Корпусная служба также была ему знакома, потому что он некоторое время заведывал штурманской ротой в Кронштадте и более трех лет служил офицером Морского корпуса. По личным своим достоинствам он пользовался заслуженным уважением всего флота. В первые годы своего директорства, может быть под влиянием энергичного
Чичагова, Карцов принялся весьма деятельно за улучшение по разным частям своего управления: при нем решительными мерами уничтожена многие годы существовавшая между воспитанниками отвратительная, малоизвестная в настоящее время
болезнь чесотка, происходившая от нечистоты одежды и помещений, исправлено все здание корпуса и построены новые флигели для служащих. Отличившимся на выпускных экзаменах давались хорошие награды – прекрасные
секстаны английской работы и пр. В 1803 году около 20
гардемаринов для лучшего практического изучения морского дела отправлены волонтерами на английский флот, и впоследствии из числа их вышло несколько замечательных морских офицеров.
Более важными событиями этого времени, касающимися Морского корпуса, были:
введение фронтовой службы в 1811 году и новая форма, при которой прежние шляпы заменили киверами; в 1812 году, по случаю нашествия неприятеля, воспитанники были перевезены в Свеаборг, откуда возвратились в Петербург уже по зимнему пути; в 1816 году присоединили к корпусу и перевели в его здание Училище корабельной архитектуры и в том же году зимой один за другим были два пожара, причинивших значительный убыток.
В 1817 году утвержден новый штат корпуса, по которому число воспитанников увеличено до 700 человек, и в находящейся при корпусе учительской гимназии положено иметь 35 гимназистов. С введением нового штата офицеры корпуса стали именоваться не корпусными чинами, как прежде, а общими флотскими, в каких они действительно состояли.
Карцов управлял корпусом до 1824 года; ближайшими помощниками его по учебной части были:
инспектор классов Платон Яковлевич Гамалея, а потом помощник его Марк Филиппович Гарковенко, а по хозяйственной и распорядительной частям – старший из корпусных штаб-офицеров.
Гамалея, благодаря предоставленной ему самостоятельности, довел учебную часть или, вернее,
преподавание математических и морских наук до возможного по тому времени совершенства. Вполне преданный своему делу и обладающий глубокими научными сведениями и редким талантом передавать их своим ученикам, он составил превосходный
курс высшей математики и морских наук по кораблевождению и кораблеправлению, изложенный прекрасным языком и в строгой системе.
Гамалея преподавал не только гардемаринам, но и воспитанникам гимназии, готовящимся быть корпусными учителями. Деятельный и усердный помощник его
Гарковенко, по оставлении
Гамалеем службы, был самым строгим и ревностным продолжателем системы его преподавания, и под руководством
Гарковенко комиссией преподавателей составлены
учебные руководства по арифметике, геометрии и тригонометрии плоской и сферической.
По прилежанию, а главное по способностям гардемарины разделялись на
теористов и астрономистов; первыми проходился высший анализ, астрономия, теоретическая механика и теория кораблестроения; вторыми – только навигация и необходимые для кораблевождения сведения из морской астрономии. Лучшие из теористов пользовались между товарищами почетным титулом
зейманов (Seeman – морской человек), и из них-то впоследствии вышли знаменитые адмиралы, капитаны, кругосветные плаватели и хорошие гидрографы. Из астрономистов же в большинстве выходили заурядные служивые, а иногда, смотря по характеру и способностям, выдавались не только хорошие, но и отличные практические моряки. Подобные примеры, а их было не мало, служили наглядным доказательством, что, несмотря на книжную, учебную малоуспешность юноши, практическая жизнь может выработать из него отличного практика-специалиста или полезнейшего общественного деятеля.
Кадеты, достигнувшие в корпусе совершеннолетия и желавшие поскорее освободиться от учения и быть офицерами, по окончании «кадетского» курса могли изъявить желание поступить в
морскую артиллерию. Тогда их переводили в особый артиллерийский класс, где, получив скромные научные сведения по избранной ими специальности, они через год, следовательно ранее своих товарищей,
производились в офицеры – констапели морской артиллерии.
Кроме математики и морских наук, на другие предметы, называвшиеся тогда «словесными», к которым принадлежали русский и иностранные языки, история и география, обращали очень мало внимания, и при переводах из класса в класс они не имели значения. Преподавание этих «словесных» наук шло в корпусе так же или немногим лучше того, как в восьмидесятых годах прошедшего столетия, когда из истории давались только краткие хронологические таблицы; а географии приказано было, не задавая уроков, стараться обучать
«через затвержение при сказывании по очереди всех в классе».
Хорошее преподавание «словесных» предметов было редким явлением еще и потому, что для них учителей назначали из воспитанников гимназии, не по склонности или знанию предмета, а по открытии вакансии и необходимости дать место ученику, окончившему курс. Тяжело было положение этих молодых учителей из гимназистов. Кадеты и гардемарины были все из столбовых дворян, гимназисты – из разночинцев. В классах они учились вместе; но последние были во всем, сравнительно, принижены: стол их был хуже кадетского, в классах на их обязанности лежало приносить мел, губку и т. п. Вообще держали их в таком положении, которое не могло возбуждать уважения к будущим наставникам, и чтобы заслужить его, со стороны их требовалось много ума, такта и терпения. Но несмотря на такие невыгодные условия, в числе преподавателей корпуса, вышедших из гимназистов, бывали люди высоко достойные, сведущие и оставившие добрую память у своих учеников. В числе учителей были некоторые и корпусные офицеры; но из них о знании предмета и успехах воспитанников редко кто заботился; были и такие, которые почти не показывались своим ученикам, и это оставалось незамеченным. Приемного экзамена не было; поступали иные вовсе не знающие грамоты, и таких набиралось около полусотни, которые составляли особенный класс, на языке воспитанников характерно называвшийся
«точкою». Воспитанники неспособные или ленивые в этой точке пребывали по году, по два, а иногда и долее.
В классах сидели по восьми часов в сутки; утром от 7 до 11 часов проходились математические и морские науки и иностранные языки; вечером от 2 до 6 часов все другие предметы. Кроме учебников математических и морских наук и катехизиса, других печатных руководств не было. Преподавание происходило без программ и правильных переводных экзаменов, и предоставлялось добросовестности учителя. Поэтому, например, случалось, что весь курс всеобщей истории ограничивался только частью древней, русская грамматика оканчивалась именами прилагательными и т. п.
Хозяйственная часть, по взглядам того времени, шла удовлетворительно, потому что давала экономию, конечно, в ущерб многому, а главнейше, здоровью воспитанников. Но в воспитательном отношении, в главных чертах, сохранились те же порядки, какие существовали за пятьдесят лет назад, при основании корпуса. Одним из таких порядков было соединение возрастов: в одной роте, в одних комнатах, жили молодые люди 19, 20 лет и юноши и дети 16 и даже 10 лет. При таком смешении воспитанников естественно между ними
господствовало право сильного, и младшие, как слабейшие, поставлены были в необходимость беспрекословно исполнять все требования старших. Исключение составляли только гардемарины, у которых все кадеты, несмотря на возраст и силу, находились в полном подчинении и послушании. Корпусные офицеры дежурили по неделям, и при воспитанниках были только во время обеда, ужина и привода в классы.
Педагогическая заботливость их выражалась преимущественно в розгах, употреблявшихся любителями в варварских размерах. Прежде сечь мог всякий офицер всякого воспитанника, по собственному усмотрению, но потом это право предоставлено было только ротным командирам. Подобные воспитательные приемы, первоначально появившиеся в грубое время основания
Навигацкой школы, традиционно передавались от одного поколения воспитателей другому и, видоизменяясь только в своих формах, дошли до карцовского времени. В каждом классе
преобразованной из Навигацкой школы Морской академии за порядком наблюдал
«дядька», в обязанность которому было поставлено «иметь хлыст в руках; а буде кто из учеников станет бесчинствовать, оным хлыстом бить, несмотря какой бы ученик фамилии ни был, под жестоким наказанием, кто поманит», то есть, кто будет потворствовать. В числе наказаний того времени были и такие: «сечь по два дни нещадно батогами, или по молодости лет, вместо кнута, наказать
кошками», а за преступления более важные гоняли шпицрутенами сквозь строй и после этого оставляли по-прежнему в ученьи. Спустя с небольшим полстолетия, во время пребывания
Морского корпуса в Кронштадте, необходимость заставляла кадет, от сильного холода в спальнях, затыкать разбитые в окнах стекла своими подушками и по ночам целыми партиями отправляться в адмиралтейство на добычу дров для топки печей. Дикая грубость нравов не щадила и учителей: тех из них, которые были поведения не совсем одобрительного, в случае их «загула», отправляли для вытрезвления в трубную (сарай, в котором находились пожарные инструменты) и там садили
«в буй». Так назывался тяжелый обрубок толстого дерева, к которому был прикован один конец цепи, а другой, оканчивающийся ошейником, запирался на шее провинившегося. Офицеров карцовского времени, по рассказам близко знакомых с подобными порядками, конечно, не могло поражать, например, такое обстоятельство, что на корпусном дворе иногда выходила рота на роту, и после такого побоища оказывалось несколько человек с значительными ушибами, или что, не говоря о взрослых, ребенку 10, 12 лет зимней ночью приходилось странствовать по длинной открытой галерее, иногда занесенной на пол-аршина снегом, в самой легкой обуви и еще легчайшем одеянии. Для тогдашних воспитателей многое, ужасающее нас теперь, казалось совершенно естественным и обыкновенным. Но между ними и тогда выдавались прекрасные, достойнейшие люди, сознающие важность своих обязанностей и употреблявшие все силы, чтобы принести возможную пользу порученным им воспитанникам. Таковы были
Гамалея, Гарковенко, князь С. А. Ширинский-Шихматов и немногие другие.
Весной, по окончании классных занятий, большую часть младших кадет распускали к родителям и родственникам, а старшие кадеты и все гардемарины отправлялись в плавание на корпусных судах:
фрегатах Малый и Урания, бриге Симеон и Анна
или на кораблях Балтийского флота. Назначение для гардемаринов отдельного судна, как
бриг Феникс, для плавания по портам, нашим и заграничным, было событием исключительным. Кадеты, не ушедшие в плавание, выводились летом, на короткое время, в лагерь на Смоленское поле или на так называемый «лагерный двор», принадлежавший корпусу большой луг, находившийся на углу Большого проспекта Васильевского Острова и 12-й линии.
Карцов, выказавший некоторую энергию в первое время управления своего корпусом, в последующие годы, назначенный сенатором и потом членом государственного совета, по множеству других занятий, передав все заботы по корпусу своим помощникам, так далеко держался от воспитанников, что они видели его не более одного и редко двух раз в продолжение целого года. Подобное отношение главных начальников учебных заведений к своим педагогическим обязанностям и поражающая нас теперь грубость нравов были не в одном Морском корпусе, но почти во всех подобных ему учебных заведениях.
Примечание "Кубрика": Если вы встретите на этих страницах неизвестные или незнакомые вам морские
термины, вы можете посмотреть их значение в Морском словаре терминов, в Словаре
ветров и в других разделах нашего сайта! Очень удобно искать незнакомое слово на
страничке "Поиск в
словарях".
термины
