Даль
Владимир Иванович,
морской офицер
Из истории русской морской науки и техники
(К 175-летию со дня рождения Даля)
Словопроходец и моряк
Большая часть детства Владимира Даля прошла в Николаеве. В 1814 году отец будущего автора «Толкового словаря» отправил 13-летнего сына в Петербург. Владимир Даль поступил в Морской корпус.
1817 год застает его гардемарином выпускного класса. Он был на два года моложе оканчивающего лицей Пушкина, его будущего друга. В этом же году Владимир Иванович с группой сверстников, будущим адмиралом Нахимовым и будущим декабристом Завалишиным отправляется в первое заграничное плавание. Позже, вернувшись по собственному выбору в Николаев, мичман фрегата «Флора» Даль служит на Черноморском флоте. Служба для него не была радостной. Он плохо переносил качку («дурнота от качки» — народно-далевский вариант морской болезни). «На воде ноги жидки»,— говорит морская поговорка. Даль это изведал в полной мере. Но он не возненавидел море и его стихию. Его «Толковый словарь», как мы убедимся дальше, переполнен подробными, тщательными объяснениями огромного множества слов, относящихся к морю и флоту. Слово «море» занимает в словаре больше страницы, и его «гнездо» содержит толкование более семидесяти понятий и выражений о море. Вот некоторые: мористый — лежащий далеко в море, дальше от берегов; морянин — приморский житель, моряно — ветрено с моря; мореплавание, мореходство — искусство, наука, упражнение мореплавателя, морехода, мореходца; морепроходец — старый мореход; моревод, мореводец — штурман, а на купеческом судне — шкипер; морестав (сибирское) — пора, время замерзания Байкала.
В этом «гнезде» богатейше представлены флора и фауна морей — морские: волк, заяц, паук, собака, деревцо, перо, масло, корова, тюльпан, орел, гусеница, студень, кубышка и многие другие.
«Гнездо» иллюстрировано 60-ю поговорками, пословицами, реченьями, присловьями, прибаутками, загадками. Приведем лишь немногие, известные и полузабытые: «Ветром море колышит, молвою народ»; «И большой реке слава до-моря»; «За морем телушка полушка, да рубль перевоз»; «Горе — не море, выпьешь до дна»; «Хорошо море — с берегу»; «Хвали море с полатей»; «Дальше море — меньше горя».
Три последние слова дают повод вернуться к разговору о морских невзгодах мичмана Даля. Итак, он, если можно так выразиться, не удался морским здоровьем. Уже через год после окончания корпуса товарищи офицеры советуют ему подать в отставку. Но Даль прослужит на флоте еще пять лет. Он будет терпеть муки «дурноты» не только из-за того, что после смерти отца остался кормильцем семьи, не только из-за желания побороть свое физическое несовершенство естественное стремление юноши быть наравне со сверстниками,— но, главное, потому, что на флоте он окружен людьми с разных сторон и концов огромной страны — матросами. Разные наречия, множество говоров — а Словарь уже создается... И Николаев населен съезжающимися отовсюду рабочими — строителями морских судов. Их пословица говорит: «Лихо заложить киль, а кокоры и добрые люди вставят»,— в ней словно символ судьбы Даля — словопроходца, отправляющегося крейсировать по словоокеану.
Еще задолго до словаря, после пяти лет службы на Черном и на Балтийском морях, появятся «Морские досуги» Даля. К этому времени он уже мог обобщить богатейший опыт писателя и моряка, администратора и военного врача, участника турецкой и польской кампаний, путешественника, ученого, связанного с Петербургской академией (в 1838 году он был избран ее членом-корреспондентом), этнографа и языковеда, который на всех путях-дорогах записывал, записывал, записывал.
Когда в 1863—1866 годах был издан «Толковый словарь живого великорусского языка», то все относящееся к морскому делу заняло десятки большеформатных страниц убористого текста во всех четырех томах. И все подробно, и все с расшифровкой. В нынешних словарях объяснение слова «абордаж» занимает 2—3 строчки. А вот что мы читаем у Даля: «Абордаж — сцепка, свалка двух судов, случайно или в битве; рукопашный бой, свалившихся, сцепившихся судов. Абордажное оружие — ружья со штыками, пистолеты, колья, тесаки и пр. Абордажная сетка, связанная из веревок в палец, подымается при свалке судов вдоль всего борта стеною, чтобы затруднить приступ». Конечно, времена парусного флота прошли. И многим может показаться излишним такое подробное объяснение. Но как оно помогает сегодня чтению и классики, и истории!
По Далю можно изучать морское дело наших не столь уж далеких предков, служивших на флоте, их уставы и корабельный быт. Ведь Даль пояснял уже устаревшие даже в его время морские слова. «Галера — вышедшее из обычая мореходное слово»,— читаем мы. Или: «Галиота — малая галера Средиземного моря».
От слуха наблюдательного офицера не ускользает ничто. Речи и беседы офицеров в кают-компании, ругань боцманов, неторопливая матросская беседа в редкие минуты отдыха и корабельные байки.
В 1862 году выйдет сборник пословиц и поговорок. В нем найдет отражение и море: «Солдату умереть в поле, матросу в море»; «Пущен корабль на воду — сдан богу на руки»; «Не дотянешь — бьют, перетянешь — бьют»; «Тяни, тяни, да и отдай». А вот и шутки: «Полундра! Сам лечу! — закричал матрос, падая с марса» (полундра — берегись, ожгу, убью ); «Боцманских капель прописать» (т. е. линьков); «Не все линьком, ино и свистком» (очень похоже на другую, не матросскую: «Не все хлыстом, ино и свистом»).
Однажды во время крейсирования (в «Толковом словаре» читаем: «Крейсировать, морск.», крестить по морю... для наблюдения за неприятелем, для охранения берегов и пр.) у кавказских берегов ветер ураганной силы порвал паруса, и фрегат начало валять с борта на борт. Уже на палубу поднялся в полном облачении корабельный священник. Но напрасно святой отец приготовился «богу душу отдать». Шторм стих так же внезапно, как и налетел. И в тетради офицера появляется запись: «Кто в море не бывал, тот горя не видал». Команда рассыпалась по реям чинить снасти. Даль записывает: «Драёк да свайка — матросская родня» (и тут же пояснение: «инструменты для такелажной работы»),
В энциклопедисте Дале счастливо совместились многие научные и чисто человеческие увлечения и просто профессия. Поэтому жизненный опыт его не мог подсказывать одно какое-нибудь толкование слова. Он оставил нам такое словарное наследство, что и поныне мы находим ответы на многие вопросы безбрежного моря языка. Поистине игра слов: Даль был словопроходцем и моряком!
Идет время, и оба далевских собрания обретают все большую историческую ценность. Уникальные памятники русской словесности, они стали путеводителями, лоциями прошлого нашего народа и его языка. И они — памятник замечательному человеку, великому гражданину России.
М. КАПЛУНОВ, В. ЛЬВОВ (1977 год)