Часть третья
|
З |
а вагонным окном неторопливо проплыла Останкинская телебашня. Два дня в столице пролетели для Павла в томительном ожидании аудиенций то у одного, то у другого начальствующего представителя ГУК*. Было досадно, но ещё больше было жаль потерянного времени.
Отчёт с обоснованием вариантов поэтапной модернизации ТАКР проекта 1143, подготовленный институтом и Невским ПКБ, никто всерьёз рассматривать не хотел. Ссылка на директиву адмирала Новосёлова*, как основание для этой работы, ничего не меняла. В одних кабинетах пеняли на организационные сложности реализации, в других на отсутствие свободных производственных мощностей судоремонта, в третьих с плохо скрытым раздражением давали понять, что «…уважаемые товарищи от военной науки и промышленности очень уж далеко в своём эпохальном труде отошли от реальности».
В общем, всё было не то, всё было не так. Однако приёмный акт, в конце концов, был подписан с премудрой рекомендацией: «Отчёт утвердить, изыскания в данном направлении прекратить».
Все всё понимали. И всем было грустно…
Быстро темнело. Не дожидаясь соседей по купе, таких же как и он загнанных командировочных «лошадей», Павел быстро разделся и нырнул в наспех разобранную постель. Надеялся быстро заснуть. Поезд в Ленинград прибывал рано, в полседьмого утра.
Однако заснуть не удавалось. Мешал едва различимый разговор товарищей по несчастью из Невского ПКБ на нижней полке под ним. Едва они разлеглись по своим местам, начал похрапывать дородный полковник, с самого начала державшийся в купе особняком. Под перестук колёс набравшего ход поезда Павел долго ворочался с боку на бок, отгоняя назойливые мысленные отголоски недавних событий.
Вечер и ночь минувшего дня он провёл у Астаховых в небольшой уютной квартире недалеко от станции метро «Свиблово». В столице с недавно овдовевшей матерью Полины теперь обосновалось семейство её брата, перебравшегося в Москву из Ташкента. По разговорам, Антон теперь занимал весьма приличную должность в одном из главков МАП*. Детей Игорю с Полиной бог, как говорится, так и не дал. Эта тема у их домашнего очага была закрытой.
Они не виделись больше года. И Павла очень удивили «демократические» нотки, то тут, то там проскальзывавшие в высказываниях хозяев. Он аккуратно обходил возникающие при этом острые углы. Несколько иначе воспринимая происходящее в стране, не хотелось портить дружеское застолье…
На четвёртом году службы в Первом институте*, наконец, решился его квартирный вопрос. Небольшие северные накопления, которые по окончании ВМА предполагалось трансформировать в «Жигулёнок» или на худой конец в «Москвичок», в прошедшие годы незаметно рассосались по съёмным квартирам, переездам, бытовой текучке, всё больше смахивающей на разрастающееся бедствие.
Впрочем, сейчас всё это мало его занимало. Ключи от трёхкомнатной «распашонки» в новостройках Приморского района были получены около месяца назад. Небольшой косметический ремонт квартиры был практически закончен. С переездом оставалось дождаться конца мая. Хотелось, чтобы Сашок и Женечка нормально закончили учебный год. Да и Анюте требовалось какое-то время, чтобы найти работу поближе к новому месту жительства.
От последних почти приятных мыслей вдруг мягко и неудержимо понесло куда-то далеко в сторону. Вот промелькнули силуэты кораблей у пирсов и на рейде, какие-то лица, встречи в штабе то ли эскадры, то ли флота. Потом вдруг на весь мах громкости по боевой трансляции рявкнула команда - «Корабль экстренно к бою и походу приготовить!» А на ГКП чем-то крепко недовольный старпом Саможенов в лихо заломленной щёгольской фуражке севастопольского пошива свирепо и громогласно вопрошал кого-то: «Что вам не понятно, товарищ капитан-лейтенант?! Что вам опять не понятно?!!!»
***
Той поездке в Москву в марте 1989 года предшествовала командировка Павла на Север. Для завершения подготовительной части работы требовалось уточнение некоторых данных по «Киеву». По «Минску» и «Новороссийску» такую же задачу должны были решить его коллеги из соседнего подразделения.
На ТОФ прорисовывалась следующая картина.
ТАКР «Минск» на одиннадцатом году службы в ВМФ совершил 4 боевые службы. С его палубы было выполнено 2390 полётов Як-38 и 3166 полётов вертолётов. После завершения в 1986 году своей последней БС крейсер несколько лет ждал заводского ремонта. Однако в этот период не удавалось решить даже относительно мелкие вопросы. В частности, восстановить плиточное покрытие ВПП. По этой причине длительное время с борта корабля могли летать только вертолётчики. Просроченные 5- и 10-летние сроки заводского ремонта ТАКР по состоянию на апрель 1989 года приводили к тому, что корабль было сложно «оторвать» от места якорной стоянки. Изношенные котлотурбинные установки едва справлялись даже с повседневным жизнеобеспечением корабля…
ТАКР «Новороссийск» на седьмом году службы в составе ВМФ совершил 2 боевые службы. С его палубы было выполнено 1900 полётов Як-38 и 2300 полётов вертолётов. В 1986 и 1987 годах крейсер проходил навигационный и доковый ремонты на ТОФ. Просроченный 5-летний заводской ремонт замещался «усиленным навигационным ремонтом». Для этого крейсер в 1988 году был поставлен на СРЗ «Дальзавод» во Владивостоке. Финансирование работ было неритмичным и совершенно недостаточным. Производственные мощности «Дальзавода» явно не обеспечивали ремонт корабля такого класса.
Таким образом, дефицит морской подготовки авианесущих крейсеров ТОФ, первые признаки которого появились к началу 1987 года, сейчас оборачивался затяжным простоем этих кораблей в ожидании ремонта. Заложниками этого невольно оказывались и лётчики 311-го ОКШАП. Конечно, полёты штурмовиков могли проводиться и проводились с берегового аэродрома. Однако «сухопутная» подготовка не могла заменить корабельной практики. Полёты же на Як-38 с борта ТАКР становились так редки, что для лётчиков авиаполка терялся их смысл. И это, увы, было ещё не всё – в авиаполку начались перебои с поставкой топлива и запасных частей.
Обо всём этом лётчики-тихоокеанцы сообщали в комитет партийного контроля при ЦК КПСС и другие высокие инстанции. В брежневские времена такие обращения могли бы иметь серьёзные последствия. Теперь же очередной крик отчаяния палубников ТОФ, совершив церемониальный круг по московским инстанциям, без заметных последствий оседал где-нибудь в архиве Управления ВВС ВМФ.
В Североморске лётчики и моряки смотрели на жизнь веселее. Как-никак на флот только что прибыл новенький собрат «Киева» - ТАКР «Баку». Разумеется, на хорошем ходу, со здоровыми амбициями. Кого-то, правда, немного смущало, что с палубы новостройки взлетали всё те же Як-38, что и в прошлом году с «Киева». Однако ходили слухи, что новый самолёт для ТАКР Як-141 уже проходит испытания. Всем хотелось надеяться - недалёк тот день, когда его можно будет увидеть вживую.
Как представитель ведущего по кораблестроению института, Павел, конечно, знал больше и о корабле, и о самолёте. Однако не считал уместными какие-либо комментарии. Дела на эскадре и в штабе КСФ без труда укладывались в несколько дней. Только одно не давало в те дни покоя: сквозь «бакинскую» эйфорию КСФ то тут, то там выглядывала вязкая неопределённость судьбы его родного крейсера.
По уточнённым на флоте данным «Киев» в 1987 году за
133 ходовых дня прошёл
Последнее плановое докование крейсера прошло на Севере в 1987 году. Корабельное машинно-котельное хозяйство требовало, конечно, ремонта. Хотя бы на уровне того, что было сделано на ЧСЗ в 1981 году. Однако СРЗ-35 в Росте, где ТАКР стоял с середины декабря 1988 года, такую работу потянуть не мог. Да и денег на это у флота не было.
Таким образом, заводская стоянка практически боеготового корабля в отсутствии даже намёка на финансирование заявленных ремонтных работ казалась плохим знаком: Северный флот не был готов иметь в своём составе два авианесущих крейсера. Наверное, по этой причине с прибытием ТАКР «Баку» в декабре 1988 года авианосец-первенец банально убрали с глаз долой. Подальше от главной базы…
По службе у Павла не было прямых обязанностей, связанных с проектированием или сопровождением строительства авианесущих кораблей. Но он старался быть в курсе этих дел и, особенно в первые годы институтской службы, узнал много для себя нового. Особенно по палубной авиации.
Сейчас, в Североморске, как-то по-особенному воспринималось, что между началом разработки Як-41 в 1975 году и первым полётом нового СВВП прошло почти 14 лет. В этом можно было усмотреть всё что угодно - от сложности совмещения в одной машине вертикального взлета со сверхзвуковой скоростью до внутренних проблем ОКБ Яковлева.
Лётные испытания Як-41 должны были начаться в 1982 году. Однако фолклендские события и накопленный опыт боевой службы Як-38 подвигли руководство ВМФ на ужесточение требований к проекту. В 1984 году вышло Постановление ЦК КПСС и Совмина СССР о создании палубного самолёта Як-41М. Уже не как истребителя, а как многоцелевой машины. Начало её испытаний теперь планировалось на 1988, а поставка - на 1990 год.
Едва пошёл отсчёт времени обновлённой разработки, Як-41М лишился могущественного покровителя - Д.Ф. Устинова. И тут же выяснилось, что у самолёта есть серьёзные противники - министр авиационной промышленности И.С. Силаев* и сменивший его на этом посту А.С. Сысцов. Работа шла с нарастающими трудностями объективного и субъективного характера. В конце концов, из планировавшейся серии в несколько десятков многоцелевых Як-41М для испытаний было построено 4 экземпляра машины, получившей обозначение Як-141. Две из них летали. Испытания самолёта в режиме «висения» должны были начаться в конце 1989 года. И только в июле 1990 года яковлевцы предполагали опробовать укороченные взлёт и посадку Як-141 на ТАКР «Баку». Уверенности, что так и будет, ни у ВМФ, ни в МАП не было.
Новый СВВП опаздывал. Серьёзно опаздывал. Его предшественник всё ещё прикрывал это отставание, в частности, на ТАКР «Баку». Но долго так продолжаться не могло. Поднимая на новый уровень дефицит технически готовых к полётам самолётов, в первой половине 1988 года саратовский авиазавод снял с серийного производства Як-38М. На 1 января 1988 года в 279-м, 299-м и 311-м ОКШАП находилось около 150 штурмовиков. В том числе 25 учебно-боевых (спарок). Начиная с 1987 года, в среднем 10-12 самолётов регулярно простаивали из-за негерметичности топливных баков, до 20-25 отправлялось на различного рода ремонтные доработки. Мелким неисправностям, образно выражаясь, не было числа. А неисправный самолёт в небо не выпустишь. Конца этому не было видно. Всё вместе лишь добавляло головной боли авиационному руководству ВМФ.
Судьба первых трёх ТАКР больших авиационных начальников, конечно, как-то интересовала. Однако, во-первых, кораблями и без них на флоте было кому заняться и, во-вторых, как известно, первым делом у авиаторов всё-таки самолёты. А по самолётам сама жизнь уже расставила акценты и приоритеты.
Было ясно, что Як-38, вдохнувший жизнь в авианосный флот СССР, доживает свой век. Его преемник - многоцелевой палубный самолёт Як-141 – сможет, как кто-то ещё надеялся, отвоевать своё право на существование.
Сомнений не было по «Сушкам» и «МиГам» для ТАКР «Тбилиси». Каждый день их право на жизнь укреплялось в Новофёдоровке на тренировочном комплексе НИТКА и у достроечной стенки ЧСЗ, где завершалось строительство «пятёрки».
…Собирая всё воедино, Павел вновь и вновь пытался понять – есть ли среди подготовленных вариантов модернизации ТАКР хоть один жизнеспособный: с новым СВВП, с самолётом фирмы Микояна или самолётом фирмы Сухого. По оценкам Невского ПКБ перевод проекта 1143 даже на более лёгкие самолёты типа МиГ потребует весьма дорогой модернизации. Причём, скорее всего, придётся ограничиться небольшим авиакрылом. Новый СВВП позволял разместить на модернизируемых крейсерах большее количество летательных аппаратов при меньшей стоимости работ.
На бумаге, в скомпонованном перед отъездом на Север отчёте, всё выглядело продуманно, рационально, даже изящно. Вот только для воплощения в жизнь идей конструкторов-корабелов не хватало, как минимум, ещё одного Черноморского судостроительного завода. Ну и, самое главное, денег...
Накануне возвращения в Ленинград Павел, конечно, изыскал возможность побывать на «Киеве». В преодолении препон заводского базирования ТАКР помог Коля Кириченко*, который нашёл по этому случаю предлог что-то проверить и, заодно, «озадачить кого положено» на СРЗ-35 (с Кириченко они были однокурсниками по ВМА).
…Корабль, как и весь флот, мало-помалу втягивался в подготовку к инспекции Министерства Обороны СССР, которая ожидалась в августе. В штабе фота ходили слухи даже о морском выходе «Киева» в период инспекции. И не просто выходе (считай, прямо из завода), а с приёмом на борт авиации – штурмовиков и вертолётов! В это было трудно поверить и ещё труднее понять логику такого решения. Если, конечно, она существовала…
Из каюты командира, достаточно любезно принявшего неожиданных визитёров, Павел с его ведома спустился вниз. Осмотрел ангар, носовую машину, несколько боевых постов. Везде шёл недельный регламент технических средств и оружия.
Длительная стоянка корабля без определённой цели мало способствует повышению боевой готовности. Павел хорошо знал это и, поднимаясь на борт, был готов к худшему, но уже на корабле был приятно удивлён. Матчасть и по словам Мелаха, и по тому, что удалось увидеть и услышать, находилась в рабочем состоянии. Внутренние помещения выглядели ухоженными, насколько это возможно в заводе.
В помещениях было свежо. Деловитый старший лейтенант из инженер-механиков, сопровождавший гостя по заведованиям БЧ-5, объяснил, - объём энергоснабжения, поступающий с берега, невелик. Поэтому, например, нередко приходится переносить приём пищи личным составом на более позднее время. На камбузах хронический форс-мажор с электропитанием.
«Хорош заводец, - подумал Павел. – Много ли здесь наремонтируешь, если даже бытовые потребности корабля «удовлетворяются» в режиме через пень-колоду?»
Из ПЭЖ он поднялся на ЦКП, заглянул в БИЦ.
Нигде - ни одного знакомого лица!
Пустынный ФКП освещал одинокий светильник над входной дверью. Осторожно ступая по трапу из трёх ступенек, Павел спустился в полутьме к пульту тактического маневрирования БИУС. Присел на вращающееся кресло. Руки непроизвольно потянулись к кнопкам наборного поля. И словно какая-то неведомая сила подхватила и понесла его в такое далёкое теперь, совсем молодое и звонкое прошлое…
Вспомнилось, как за этим пультом он, капитан-лейтенант по первому, кажется, году, принимал зачёты у неприступных ещё полчаса назад и беспощадных по службе капдва и капразов* штаба 5-й эскадры. Такова была воля только что назначенного командиром эскадры контр-адмирала Селиванова: офицеры штаба должны владеть навыками использования современных средств автоматизации! Да, всё в той истории было чинно и благородно до анекдотичности, начиная с этапа недельного обучения штабистов…
Обрывая эту ностальгическую нить, по боевой трансляции прозвучала команда: «Капитан 2 ранга Рындин приглашается в каюту командира корабля!» Павел понял – его время истекло, пора на выход, у Кириченко есть и другие дела.
Через час переполненный «Икарус» увёз его в Мурмаши. На следующее утро предстоял отчёт руководству о результатах командировки.
***
22 декабря. Самое дно полярной ночи. В тусклом свете аварийного освещения стрелки часов в ходовой рубке подтягиваются к «нулям». В помещении тихо и пустынно. За смотровыми окнами в луче прожектора, установленного на крыше здания управления ледокольного флота, кружится бесконечный хоровод неторопливых снежинок. Внизу ветерок с северо-запада гоняет их по баку, полётной палубе, автоматным площадкам. Поутру у личного состава БЧ-2 и БЧ-6 будет возможность размяться на уборке снега.
Крейсер высится среди ночных огней мурманской окраины почти неосвещённой глыбой. Кажется, Он тихо дремлет у ставшего привычным заводского причала № 25. Но, разумеется, это лишь кажется. Ведь любой корабль даже в самую глухую полночь всегда начеку, пока бдит дежурно-вахтенная служба, пока в действии хотя бы один механизм…
Второй год Его заводской стоянки был ознаменован совсем не радостной новостью. Накануне её доставил из Североморска мичман-секретчик. Пара строк выписки из приказа командующего Северным флотом адмирала Громова ставила жирный крест на Его ожиданиях: «С 21 декабря 1989 года ТАКР «Киев», бортовой номер 075, перевести в резерв 1-й категории». Вот так - вместо обещанного ремонта ещё большая неопределённость. Похоже, в обозримом будущем у Него теперь нет шансов вернуться на североморский рейд.
О резерве 1 и 2 категории
В отечественной практике различают понятия - резерв и
консервация. На консервацию корабль должен ставиться в полностью исправном
состоянии. Как правило, либо совершенно новый, либо прошедший средний ремонт.
Для сроков вывода из консервации определены особые нормативы, для каждого
класса корабля свои.
Понятие технический резерв - являет собой формулировку для
вывода из боевого состава кораблей, на ремонт которых нет средств. В резерве
1-й категории у кораблей ещё сохраняются некоторые надежды на ремонт в
отдалённом будущем и постепенно сокращаемый экипаж.
В резерв 2-й категории выводятся корабли, надежд на ремонт
которых нет, а функции остатков экипажа фактически ограничиваются лишь его
охраной.
Реально в отечественном ВМФ последних десятилетий вывод корабля в резерв означал промежуточный этап перед списанием.
Вместе с командиром Глущенко* Он вновь и вновь перечитывал казавшиеся нелепыми слова, пытаясь что-то понять, возразить. Но оба исподволь упирались в одну и ту же непробиваемую стену: «Да кто же будет слушать-то? Решение уже принято».
Как ни тревожны были в тот день предчувствия, жизнь продолжалась. Не зря говорят - надежда умирает последней. Вот и в эту ночь, перебирая минувшие события, Он то и дело мысленно возвращается к текущим делам и заботам. К тому, например, что завтра, в субботу – большая приборка. Опять старпому Зваде* скандалить в заводоуправлении по поводу недостачи энергоснабжения, подаваемого на борт. Помимо прочего, личный состав нужно помыть в оставшейся вне ремонтных приготовлений кормой бане.
В памяти, уводя от повседневности, всплывало то одно, то другое. Вспомнился штормовой выход в море два года тому назад.
Остаток лета и осень после боевой службы 1987 года были на редкость спокойными. Выполнив в августе ракетные и артиллерийские стрельбы, практически без долгов по боевой подготовке Ему удалось пройти межпоходовый ремонт. Потом было докование в ПД-50* недалеко от судоремонтного завода. Так прошли сентябрь и октябрь. Будь поставлена задача подготовки к новой боевой службе, Он, безусловно, справился бы!
1 декабря, как водится, начали новый учебный год. А ближе к вечеру разыгралась непогода. К утру ветер набрал ураганную силу. Комбриг Ясницкий, оставшийся на борту, решил не испытывать судьбу и прочность швартовных бриделей. По его запросу оперативный дежурный по флоту дал «добро»* на выход в море. Пройти нужно было до ближайшего флотского полигона. Туда, где можно было спокойно дрейфовать, время от времени подрабатывая машинами и удерживая курс на волну.
Неприятности, как нередко бывает, начались, когда их никто не ждал. Сначала один за другим внезапно стали гаснуть котлы, потом произошло веерное отключение электропитания. К этому времени остров Кильдин находился от Него к югу-востоку в 14-ти милях. И всё бы ничего, но хлёсткий норд-вест погнал Его, обездвиженного, ослепшего и глухого в ставшей вдруг враждебной мгле полярной ночи прямо на берег!
Началась изнурительная борьба «БЧ-пятых» с неведомой напастью. Минуту за минутой, час за часом ввести котлы в действие не удавалось. Правда, кратковременный старт какого-то одного из них давал основание усомниться в исправности системы подачи топлива. Но проверить её без вскрытия машин, которые в сложившейся обстановке, ещё не успев остыть, должны быть готовы к немедленной даче хода, было совершенно невозможно.
После запуска дизель-генераторов и подачи электропитания ожила электроника. Но утешения в этом было немного. Расстояние до ближайшей восточной оконечности Кильдина, на которую Его сносило, неумолимо сокращалось.
К счастью, ветер, меняя направление, стал слабеть. Это обнадёживало, но не снимало напряжения. Ни один котёл ввести в действие никак не удавалось. Между тем, до берега по докладам БИЦ оставалось 10,… 9,… 8 кабельтов.
- Товарищ комбриг, отдаю якоря. Левый, потом правый, - доложил Ясницкому Мелах.
- Добро, - коротко ответил тот.
До Кильдина оставалось меньше шести кабельтов, когда Он почувствовал, как сначала один, потом другой якорь, ползущие по плохо держащему грунту, забрали, наконец, каменистую массу, уходя лапами в дно. А через полчаса ожил сначала один котёл, потом ещё один, и ещё один. Повинуясь воле командира, Ему удалось дать ход…
По возвращении в базу был объявлен внеочередной ППО и ППР, который закончился только 10 января нового 1988 года. «Разбор полётов» проходил и у Него на борту, и в высоких инстанциях Северного флота. Главной причиной происшествия, как Он понял, было некачественное топливо. Принимали его, удерживая общий объём в пределах стояночных нормативов, небольшими порциями от нескольких танкеров в течение второй половины ноября.
По результатам проверки представительной комиссии в паспортах на принятое топливо все показатели соответствовали нормам*. Однако пробы мазута, взятые в разных местах цистерн, показывали обратное. После отстоя в них проявлялась нитевидная грязь, занимавшая до половины от объёма пробы. Выйти из той передряги Ему позволила перекачка мазута с борта на борт и, соответственно, его перемешивание. Таково было мнение большинства членов комиссии…
Побочным следствием Его неуправляемого дрейфа, как стало известно днём позже, был обрыв стратегически важного подводного кабеля, протянутого с материка к ядерному полигону на Новой Земле. Кое-кто в штабе флота едва ли не ставил Ему это в вину. Но кто знает, может быть именно этот кабель позволил якорям сделать своё дело. В конце концов, кабель восстановили за несколько дней. А если бы Он «швартанулся» о Кильдин?...
Как много лет назад, в Североморске опять заговорили о том, что «Киев» действительно родился в рубашке. А Он лишь внутренне усмехался: «Не пасовать в трудную минуту, держаться хоть зубами даже за последнюю надежду – вот и вся рубашка».
После насыщенных событиями последних лет 1988 год проскочил незаметной серой мышкой. Курсовые задачи, плановая боевая подготовка с короткими выходами в море – вот и все радости. Особенно огорчало, что авиация, которой Он так всегда гордился, не баловала Его своим присутствием. Комбриг Ясницкий, убывающий на учёбу в Военную академию Генерального штаба*, объяснял это тем, что штурмовики и вертолётчики обеспечивают испытания и переход ТАКР «Баку» на Север.
В сентябре рейдовые сборы эскадры завершились выполнением боевых упражнений. В этот период состоялись ракетные стрельбы на приз Главнокомандующего ВМФ. Его ракетчики не подвели, поразив учебную надводную цель на предельной дистанции. На этой бодрящей ноте по итогам года Он был объявлен лучшим кораблем ВМФ по ракетной подготовке. Непосредственными исполнителями стрельбы «Базальтом» были офицеры-новички: лейтенанты и старшие лейтенанты, только что зачисленные в корабельный штат. Это укрепляло Его уверенность в том, что экипаж умеет не только хранить традиции, но и уверенно передавать их от поколения к поколению.
Других заметных, но мало значащих для Него событий в том году было немного. Припоминались разве что визит шефов из города Киева, да празднование у Него на борту Дня ВМФ с участием командующего флотом, главы мурманского обкома партии, ветеранов Великой Отечественной войны и ВМФ. К осени, как бывало и раньше, Он простился с большой группой своих ветеранов из числа «бычков», комдивов, политработников. Дело привычное.
Сначала Его смутно беспокоило, что запланированный навигационный ремонт, в основном по машинно-котельному хозяйству, всё отодвигался и отодвигался «вправо». Потом стало приходить понимание того, что жизнь и служба покатились куда-то не туда.
В недобрых предчувствиях прошёл в заводе почти весь 1989 год. Лучик надежды мелькнул лишь летом. Тогда Ему показалось, что подготовка к инспекции Министерства обороны и предполагаемый выход в море что-то могут поменять. Сдвинутся с мёртвой точки ремонтные дела, определятся задачи и направленность боевой подготовки.
На деле всё сложилось иначе. Непосредственной проверке инспекцией Он не подвергался. Тем не менее, задачу выйти из завода, принять на борт авиацию и выйти в море для выполнения учебно-боевых задач решил уверенно. Полугодовое бездействие Его не сломило. Технические средства, системы вооружения, авиакомплекс, подтверждая Его характер и боевую репутацию, сработали безупречно! Увы, ни инспекции, ни флоту всё это не представлялось значимым. Проводив штурмовиков и вертолётчиков на береговые аэродромы, Он получил предписание вернуться на СРЗ-35.
Десять миль от Североморска до Росты - последний переход, который Он совершил своим ходом.
Кто бы из Его моряков или Он сам могли тогда об этом подумать…
***
Следующий 1990 год прошёл на СРЗ-35 в ожидании какой-то драматической развязки. И дело было даже не в том, что заводское пребывание по-прежнему не имело никакого смысла. Настроения моряков, связывающие Его с внешним миром, день ото дня становились всё более мрачными. Кое-что Он узнавал, навещая «большого зама» - капитана 2 ранга Чернова. День за днём вместе с ним Он старался пролистать свежие газеты, журналы, не пропустить программ новостей по телевидению, увязать внешние события с текущими распоряжениями и директивами вышестоящих политорганов.
Картина расползающейся по стране нестабильности давно не укладывалась в пропагандистское клише «временных трудностей» переходного периода. Бунтовали союзные республики, требуя большей самостоятельности, даже полной независимости от союзного центра. По стране прокатился вал их суверенизации. Если по алфавиту - от Азербайджана до Эстонии. Россия отметилась в нём 12 июня. Трения между центральной властью и республиками, конфликты на межнациональной почве ещё с 1989 года то здесь, то там приводили к бессмысленному кровопролитию.
Дефицит товаров первой необходимости, прежде всего продовольствия, становился тотальным. И это при том, что промышленность страны не останавливалась, а сельское хозяйство ежегодно рапортовало Москве о проведённых посевных кампаниях и уборке урожаев.
Волна «бархатных революций», прокатившихся по странам социалистического содружества в 1988-1990 годах, смела, в конце концов, и Берлинскую стену. К этому времени руководство СССР, не афишируя подоплёки принятого решения, благословило ликвидацию Организации Варшавского Договора. Теперь роспуск СЭВ*, как последней скрепы содружества, уже не казался делом отдалённого будущего.
В прессу просочились материалы о политических деталях поглощения Западной Германией самого близкого, надёжного и дееспособного союзника СССР по социалистическому содружеству – Германской Демократической Республики. Завершая переговорный процесс, Горбачёв заверял канцлера Коля в признании советским руководством прав объединённой Германии на участие в военных союзах. Следует полагать, в Брюсселе* долго не могли поверить в столь щедрый подарок НАТО от «империи зла»!
Постыдная для вчерашней сверхдержавы мотивация этой уступки не требовала головоломной «расшифровки». Стремительно ухудшающееся социально- политическое и экономическое здоровье страны вынуждали генсека (с 1988 года Председателя Президиума Верховного Совета СССР, а с марта месяца ещё и Президента СССР!) пойти по миру с протянутой рукой. Его «перестройка» ставила Советский Союз на край бездны. Германия же, к слову, выполнила взятые под объединение страны обязательства. СССР, а затем России, было выдано кредитов почти на 100 миллиардов марок*, что превышало половину всей зарубежной финансовой помощи (эти деньги «независимой» России потом придётся возвращать)...
Таким образом, за два-три последних года с подачи высшего руководства СССР как бы сам по себе начал рушиться фундамент послевоенного мироустройства, установленный решениями держав-победительниц 4-11 февраля 1945 года в Ливадийском дворце Ялты. Хуже того, в стране, раздираемой внутренними противоречиями, массово сдающей не только союзников, но и собственные государственные интересы, - армия и флот становились тяжкой обузой.
По завершении вывода войск из Афганистана ещё в 1989 году встал вопрос об освобождении «оккупированных» территорий ряда стран пока ещё Варшавского блока. Уже к концу 1990 года контингенты Центральной и Южной групп советских войск покинули Чехословакию и Венгрию. Выполнили указание высшего политического руководства СССР, можно сказать, ударными темпами. На родине их, естественно, никто не ждал. Обустраивались вчерашние элитные части и соединения где попало в палаточных городках, нередко буквально в чистом поле.
На флоте рушилась отлаженная система боевой службы. Корабли ветшали, не дождавшись ремонта. Всё большее их число ржавело у причалов и заводских стенок: на морскую подготовку денег не хватало.
Ещё год назад Он стал замечать, что из состава экипажа постепенно исчезают представители республик Прибалтики, Закавказья, Средней Азии. Бывало, матросы и старшины из этих краёв уезжали на родину в краткосрочные отпуска по телеграммам о болезни близких родственников. И больше их на службе не видели. За этим частным проявлением неспособности союзного центра навести порядок в стране угадывалось уже нечто большее: подспудное вызревание идеи «сбросить» непокорные национальные окраины.
Как бы подтверждая это, в первых числах октября ТАКР «Баку» был переименован в ТАКР «Адмирал Флота Советского Союза Горшков». А ТАКР «Тбилиси», завершающий государственные испытания на Черноморском флоте, стал именоваться ТАКР «Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов».
Размышления обо всём этом были невыносимо тягостными…
Под Новый 1991 год Он скромно отметил со своими моряками 15-летие службы в составе ВМФ СССР. На общем построении старпом Звада зачитал приказ командующего КСФ по этому случаю. В нём были прописаны выверенные и, в общем, правильные казённые слова о том, что «…15 лет назад ТАКР «Киев» начал службу в Военно-морском флоте. Пройдя тысячи океанских миль, корабль всегда был образцом в решении поставленных задач, демонстрировал беззаветную преданность Отечеству…». Что «…крейсер стал подлинной школой боевого мастерства для многих поколений военных моряков и авиаторов, лабораторией передового опыта, обучения и воспитания личного состава….». Что «…матросы, старшины, мичманы и офицеры корабля в абсолютном большинстве образцово выполняют воинский долг, о чем свидетельствуют итоги 1990 учебного года».
Тем же приказом командующий отметил и поощрил командира корабля капитана 2 ранга Глущенко, заместителя командира корабля по политчасти капитана 2 ранга Чернова, заместителя командира корабля по авиации подполковника Болодурина, старшего помощника командира капитана 3 ранга Зваду, а также:
командиров БЧ и начальников служб - капитанов 2 ранга Дудника, Ибрагимова, Хайминова, Цветкова, - капитанов 3 ранга Жугу, Соколова, Фомина;
старшин команд - мичманов Болдырихина, Коломийца, Филонова;
передовиков боевой и политической подготовки - старшин и матросов срочной службы Комончука, Нарымова, Неижко, Травина, Штоколова, Яковлева.
То был совсем не весёлый праздник. Всем отчаянно
хотелось надеяться на лучшее. Но все понимали - чудес на свете не бывает.
|
С |
оюзный центр терял контроль за происходящим. Президент, Верховный Совет и Правительство СССР, кажется, уже не понимали, что делать с властью, пока ещё принадлежащей им. Литва, Эстония, Латвия, Грузия, Армения и Молдавия членами Союза себя уже не считали. В Кремле и на Старой площади лелеяли надежду на сохранение Советского Союза в виде хотя бы мягкой конфедерации – Союза Суверенных Государств.
Однако у руководства России и союзных республик, ещё не успевших заявить о выходе из состава СССР, на это были совсем другие взгляды. Национальные элиты теперь уже не только России и союзных республик, но и отдельных автономий жаждали получить все атрибуты государственной независимости, включая собственную валюту, право печатать деньги, полномочия в сфере обороны и иностранных дел.
23 апреля 1991 года
…М.С. Горбачев организовал в Ново-Огарево
под Москвой совещание с руководителями России, Украины, Белоруссии,
Казахстана, Узбекистана, Туркменистана, Кыргызстана, Таджикистана,
Азербайджана, согласившихся подписать новый Союзный договор.
Предполагалось создать Союз Суверенных Республик (ССР) – то ли федерацию,
то ли конфедерацию, участники которой обладали бы всей полнотой политической
власти. Союзный центр претендовал на внешнюю политику, госбезопасность, защиту
Союза и его субъектов, а также внешнеэкономическую деятельность.
В ходе встречи выявились существенные разногласия по
распределению полномочий между центром и республиками. Поэтому договор ещё
долго содержательно менялся многочисленными коррективами. Его
компромиссный, крайне противоречивый вариант был подготовлен только к 23
июля. Подписание было назначено на 20 августа.
Под прикрытием треска нескончаемых политических баталий в верхах продолжалась скрытая от постороннего вмешательства подготовка к растаскиванию по частным и национальным углам общенародной собственности.
Законодательная база под это готовилась с первых лет «перестройки». Производство, материальные, финансовые и прочие ресурсы страны выводились «кем положено» из государственного оборота в ожидании практически подготовленного командой Горбачёва либерального переворота. Обрываемые связи народно-хозяйственного комплекса СССР добавляли остроты жёсткому экономическому кризису, охватившему страну.
Пустые прилавки, обесценивающиеся деньги, настроения безысходности – типовые приметы того периода. В низах, далёких от высокой политики, познавался смысл почти забытого с послевоенных лет понятия «выживание». Столичные и областные центры отгораживались от провинции продуктовыми карточками. Провинция переходила на натуральное хозяйство, кормясь с огородов и приусадебных участков. Но жизнь продолжалась, не смотря ни на что. С утра кто-то торопился на работу, кто-то на службу. Лишних людей в стране пока не появилось…
***
Николаев мало изменился. По крайней мере, был так же узнаваем причудливой смесью примет центра кораблестроения союзного масштаба и областной глубинки украинского Причерноморья. Так казалось Павлу. Начало апреля в этих краях отнюдь не самое благодатное время года, но после промозглого Ленинграда путь к лету отсюда казался ему куда короче.
Первый командировочный день на ЧСЗ пролетел быстро. Программа подготовки ТАКР «Адмирал Кузнецов» к выходу с завода и подготовки к переходу на Север была утверждена месяцем раньше на самом высоком уровне. Комиссия от ВМФ, предприятий промышленности, министерств и ведомств должна была подтвердить готовность корабля к её выполнению.
Нерешённых вопросов, как всегда, хватало. К вечеру рабочая группа комиссии, оставшаяся в заводоуправлении, должна была «скруглить» острые углы готовящегося совместного решения. На следующий день предстояло подписание отработанного документа. Для офицеров центрального аппарата и НИУ ВМФ, помимо прочего, было важно получить представление о фактическом состоянии корабля и готовности экипажа.
ТЕЛЕГРАММА
ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ
Декабрь 1990 года.
Из Москвы Минсудпрома HP 2013.
Срочно
Николаев генеральному директору ПО «ЧСЗ» Макарову
Москва председателю ПК ГПК ВМФ Устьянцеву
Североморск командующему Громову
Президентом СССР т. Горбачевым по предложению т.т.
Бакланова, Белоусова, Язова, Коксанова
и Сысцова 21 декабря 1990 года дано согласие на
подписание приёмного акта ТАКР «Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов» в 1990
году по результатам проведения испытаний корабля.
В 1991 году должны быть закончены госиспытания
летательных аппаратов, доукомплектование корабля должно производиться по мере
их изготовления Минавиапромом.
В 1991 году должны быть после докования
проведены скоростные и маневренные испытания, замеры полей, уточнена и
проверена дальность обнаружения торпед гидроакустической станцией.
Стрельбы комплексом «Гранит», испытания комплекса РЭП
«Созвездие» и мореходные испытания в особо сложных условиях провести в период
перехода на Северный флот и на флоте.
Основное внимание в первом полугодии 1991 года должно быть
уделено подготовке личного состава с непосредственным участием
высококвалифицированных специалистов промышленности и сдачей задач под
руководство командования Северного флота.
Министр судостроительной промышленности СССР — Коксанов
Главнокомандующий ВМФ — Чернавин
(Воспроизводится по книге Ю.И. Макарова «Авианосец»)
Утром, когда хозяева «черноморцы» принимали и рассаживали гостей, среди прибывших москвичей мелькнуло знакомое «киевское» лицо. «Никак Серёжа Козырев, собственной персоной», - улыбнулся Павел и стал пробираться сквозь мебельные препоны конференц-зала навстречу.
Они не виделись около года. Павел обеспечивал тогда работу группы специалистов института на одном из заседаний военно-технического совета ВМФ. Сергей же представлял на том совете Оперативное управление Главного штаба.
Проходную завода Козырев и Рындин проследовали вместе. После утомительных многочасовых дебатов хотелось развеяться, как-то скоротать ничем не занятый вечер. По пути в ведомственную гостиницу ЧСЗ им показалась привлекательной идея посидеть часок-другой где-нибудь в кафе.
Подобравший их старенький трамвай, позвякивая на стыках рельс, куда-то неторопливо тащился и тащился по полузабытым улицам.
- Паш, слушай, а куда мы едем? - поинтересовался на очередной остановке Козырев.
- Точно сказать не могу, но, будем надеяться, мы движемся в правильном направлении, - отозвался тот.
Тут, прорываясь сквозь хрипы динамиков, голос вагоновожатого оповестил: «Следующая остановка – Яхт-клуб. Конечная».
- Ну вот, если справа яхт-клуб, то слева должно быть кафе «Парус». Смотри-ка, трамвай гениально угадал наш замысел, - удивился Павел.
…К счастью, годы и перемены обошли стороной этот уютный городской уголок. Кафе по-прежнему светилось неоновой вывеской под готовыми дать первый лист кронами каштанов. В пустом зале у буфетной стойки о чём-то, нахохлившись, шепталась одинокая парочка.
Из скудного меню офицерам удалось выбрать по паре незатейливых салатиков, обретавших смысл с полуподпольным «перестроечным» графинчиком коньяка. Разговор, пропитанный «киевскими» воспоминаниями и флотскими новостями, бередил память, но раз за разом возвращался к событиям дня грядущего.
Им было горько от того, что «Киев», переживший минувшей зимой пожар, всё глубже вязнет в трясине флотского отстоя. Но сейчас, в Николаеве, оба сходились на том, что «Кузнецов» при всех недочётах по технике для флота альтернативы не имеет. И оба одинаково понимали - в нарастающем политическом хаосе и в рушащейся на глазах экономике страны будущее трёх первых ТАКР почти не просматривается.
- Знаешь, Паш, по моим представлениям и «Горшков» долго не протянет, - задумчиво поглядывая в окно, у которого стоял их столик, тихо произнёс Сергей.
- Я тоже слежу за ним, - ответил Павел. – Статистика по лётной подготовке штурмовиков на нём за прошлый год просто удручающая. Всего 47 самолётовылетов, если не ошибаюсь. Но вот-вот начнутся корабельные испытания Як-141. Под них-то ведь корабль и строился!
- Боюсь, пока готовятся к испытаниям, а в Саратове отрабатываются очередные новации, деньги на самолёт закончатся. А других уже не будет. Такие мысли бродят у наших флотских авиаторов, - продолжил Сергей. – Но это не самое главное. Ты же знаешь, уже который год от оборонки вообще, и от ВМФ в частности, государством «отгрызаются» целые бюджетные пласты. Причём по нарастающей. А теперь ответь на простенький вопрос: есть ли в нынешних условиях у ВМФ шанс получить на вооружение два типа палубных самолётов - СВВП и горизонтального взлёта-посадки?... Как говаривал наш незабвенный комдив Костя Киреев: - «Да, конечно нет».
- Печально всё это, - потёр переносицу Павел. – Хотя, как не прикидывай, 141-й серьёзно уступает «МиГам» и, особенно, «Сушкам». По боевому радиусу – в полтора-два раза, по скорости почти в полтора, по боевой нагрузке – в разы. Но это пока только на бумаге. Подождём результатов испытаний…
В тусклом свете редких фонарей с рельсового кольца к остановке выруливал трамвай. Переводя взгляд от окна на почти пустой зал, Сергей отстранённо подвёл черту: «Дорогие гости, а не надоели ли вам хозяева?»
***
После докования в Новороссийске ТАКР «Адмирал Кузнецов» базировался на внешнем рейде Севастополя. Вместе с отработкой экипажа и подготовкой к переходу на КСФ корабль должен был обеспечить проведение государственных испытаний палубных истребителей фирм Сухого и Микояна - Су-27К, МиГ-29К.
Полёты по этой программе начались ещё в марте и на первых порах выполнялись с аэродрома 33-го учебного центра авиации ВМФ в Новофёдоровке*. К концу мая там были сосредоточены все имевшиеся палубные самолеты обоих ОКБ. С середины июня они летали преимущественно с борта авианесущего крейсера. Таким образом, 299-й ОКШАП в составе двух эскадрилий Як-38 и эскадрильи МиГ-21 мог теперь наверстать обозначившееся отставание в лётной подготовке на заметно притихшем береговом аэродроме.
В полку, конечно, догадывались, что Як-38 не вечен. Но знали и об установке командования ВВС ВМФ – быть готовыми осваивать новый СВВП Як-141. Правда, самолёт пока ещё только готовился к лётным испытаниям в Ахтубинске. Но время скоротечно, а лётная практика, особенно на «вертикалках», - штука поистине бесценная!
О новом самолёте знали мало, но слухи о нём ходили
самые невероятные: сверхзвук, большой тактический радиус (чуть ли не под
В тот будний день 25 июня полёты начались, как обычно, в 10.00. Несколько «Яков», взлетая с коротким разбегом, привычно делали 2-3 круга «по коробочке» и садились «по-самолётному». Руководитель полётов на контрольно-диспетчерском посту откровенно скучал. Дав «добро» на взлёт очередному штурмовику, который пилотировал майор Лукашук, он подальше откинулся на спинку кресла. Было душно.
Самолёт штатно оторвался от бетонки. Потом, набирая скорость и высоту, вдруг клюнул носом и, как в замедленной съёмке, стал опадать вниз…
В том коротком полёте судьбы лётчика Ивана Дмитриевича Лукашука и штурмовика Як-38 скрутились навечно в смертельную спираль…
Разбор катастрофы зафиксировал очевидные факты. Вследствие самопроизвольного открытия и частичного разрушения фонаря кабины, осколки которого попали в воздухозаборник двигателя, произошла катастрофа Як-38, пилотируемого майором Лукашуком. Лётчик сделал попытку катапультироваться, но перекошенный фонарь не позволил это сделать. Автомат катапультирования сработал при ударе самолета о землю. Лётчик погиб.
…На похоронах, проведённых со всеми воинскими почестями, яблоку негде было упасть. Когда тело предавали земле, кто-то из бывших сослуживцев Лукашука по 279-му ОКШАП, смахнув предательскую слезу, чуть слышно выдавил из комком перехваченного горла: «А говорят, снаряд дважды в одну воронку не падает…» Наверное, вспомнил 1985 год, крейсер «Киев», Норвежское море и аварию Як-38 у Лофотенских островов.
Пройдут годы, но в Сакском учебном авиаполку сохранится светлая традиция: в один из праздничных майских дней ветераны и лётчики полка будут собираться на могиле майора Лукашука, вспоминать былое, поминать ушедших боевых друзей.
Командующий ВВС ВМФ генерал-полковник авиации Потапов в который уже раз лист за листом перебирал подшивку материалов по катастрофе Як-38 в Новофёдоровке. И флотские, и армейские инстанции давно подталкивали его к очередному сокращению финансового бюджета немалого, в общем, авиационного хозяйства. «Чем-то так или иначе придётся жертвовать, сохраняя перспективу», - печально констатировал он.
Захлопнув папку, Виктор Павлович набрал телефонный номер начальника делопроизводства: «Можете забрать материалы. А мне захватите проекты документов по снятию с вооружения Як-38».
…Через неделю приказ Министра обороны СССР о снятии с вооружения частей авиации ВМФ палубного штурмовика Як-38 был подписан. Крушение первопроходца отечественной палубной авиации в Крыму стало спусковым крючком решения, витавшего в воздухе как минимум года два.
В день подписания этого приказа ТАКР «Киев», «Минск» и «Новороссийск», зависшие на Севере и Дальнем Востоке в предремонтной неопределённости, лишились не только и не столько своего главного оружия. Они лишились, скорее, смысла своего существования. В агонизирующей стране для них не находилось даже гипотетических вариантов сохранения в боевом строю. Пусть на какое-то время в качестве хотя бы вертолётоносцев или, на худой конец, «консервов»*. Як-36М подарил им жизнь, и он же, как Як-38, её у них отнимал…
В то тягостное для простых граждан время тектонических социальных потрясений отечественный флот надсадно прощался с эпохой романтических авианосных иллюзий. Контуры будущего не очень явно проступали в силуэтах ТАКР «Адмирал Кузнецов» и новостроек авианосцев на ЧСЗ. Однако, как ни поворачивай, в основе всего этого виделись первый палубный «Як» и, поначалу, противолодочный крейсер с авиационным вооружением «Киев».
С 1974 по 1988 год в ВВС ВМФ поступил 231 палубный штурмовик. За 14 лет эксплуатации суммарный налёт Як-38 составил 29425 часов. Произошло 37 летных происшествий. Из них по официальным данным: 8 катастроф, 21 авария, 8 поломок, в результате которых было потеряно 29 самолётов. Случаев катапультирования с Як-38 было много, и не все они заканчивались благополучно.
В общей сложности было выполнено самолётовылетов: с ТАКР «Киев» - 4258, с ТАКР «Минск» - 2390, с ТАКР «Новороссийск» - 1900, с ТАКР «Адмирал Горшков» («Баку») - около 220.
Самолёт много и справедливо критиковали за высокую аварийность. В оправдание можно сказать лишь одно: по основным показателям надёжности Як-38 был примерно на равных с единственным своим зарубежным аналогом – истребителем-бомбардировщиком «Си Харриер». И это при том, что серийный выпуск сухопутного варианта английского самолёта был начат ещё в 1967 году, активно использовался в ВВС Великобритании и морской пехоте США. Путь первопроходца всегда непрост, изобилует издержками, ошибками. Но главное - кто и когда передал бы нам авианосные технологии?
И всё-таки, о Як-38 никто не скажет лучше лётчика, не единожды поднимавшего штурмовик с палубы в небо. Слово ветерану 311-го ОКШАП, Герою России, полковнику Раевскому Александру Михайловичу:
«Оправдал ли себя Як-38? Конечно, как вид оружия он оказался малоэффективен, требовал больших затрат времени и ресурсов на обучение лётчиков и обслуживающего персонала, которые в силу специфики были специалистами узкого профиля. Но всё же «общий счёт» следует признать положительным.
Во-первых, несмотря на то, что высокая аварийность послужила окончательным поводом для снятия Як-38 с вооружения, она компенсировалась отличной работой автоматической системы спасения. Во-вторых, и это главное, всякий вид вооружения есть не только и не столько продукт технологии, сколько очередной этап её развития. На Як-38 было отработано множество вопросов, касающихся конструкции, техники пилотирования, эксплуатации, базирования на кораблях и боевого применения.
В этом смысле достаточно вспомнить, что западные эксперты считали невозможным согласование работы трёх двигателей двух типов без применения цифровой автоматики, в то время как на Як-38 система управления двигателями была механической - типичное порождение русской смекалки. Другой пример - система струйного управления, которая позволила начать практическое изучение принципов сверхманевренности задолго до появления двигателей с отклоняемым вектором тяги.
Благодаря этому, советская палубная авиация начала следующий этап развития в верном направлении: были спроектированы более совершенные авианесущие корабли с вооружением из истребителей МиГ-29К, Су-27К, сверхзвуковых «вертикалок» Як-141 и самолетов ДРЛО Як-44. Нельзя забывать и о военно-политическом эффекте: полёты Як-38 в отдаленных районах мирового океана демонстрировали технологические и военные приоритеты страны, служили делу защиты наших интересов. Этим по праву можно было гордиться.
Отношение лётчиков к Як-38 было, если можно так выразиться, вдохновенным. Мы любили «Як» и относились к нему почти как к истребителю. Ни одна другая машина не позволяла летать так, как Як-38, и мы прощали этому самолету всё - и риск аварий, и малую на первых порах дальность полёта, и скромные боевые возможности. Любой полёт был ярким событием, а сама служба на корабле - незабываемым сочетанием романтики моря и неба. Як-38 стал для нас учителем: он формировал внимательное и ответственное отношение к каждому полёту и воспитал поколение отличных лётчиков, способных летать на всём, что летает. Думаю, что я и теперь смог бы полететь на Як-38. Этот самолёт не забудешь!»
***
Демарш ГКЧП* 19-22 августа показал только то, что отчаянная, но плохо организованная попытка группы высших чиновников из ближнего окружения Горбачёва спасти Союз «как он есть» сильно опоздала. Именно в те дни открылась истина, вызревавшая все последние годы: политически дряблое союзное руководство не в состоянии управлять страной.
Окрылённые успехом в разгроме «антиконституционного мятежа», оппозиционные центру силы стремительно шли дальше. Республиканские министерства и ведомства решительно прибирали к рукам общесоюзную собственность. Центральные органы власти ликвидировались или прекращали существование под вывеской самороспуска.
О подписании нового союзного договора теперь никто даже слышать не хотел. Как, впрочем, и о Договоре об образовании СССР, заключенном республиками будущего союза в 1922 году. Не вспоминали и о действующей Конституции СССР 1977 года, закрепляющей положения Договора в новых исторических условиях.
Дезинтеграция страны вступала в решающую фазу.
Особыми вехами в грядущей ликвидации СССР стали 23 и 24 августа. 23 августа Верховный Совет России принял акт о государственной независимости России. На следующий день Верховным Советом Украинской ССР были провозглашены независимость и создание самостоятельного государства — Украины. Тем самым фактически прекращалось юридическое существование РСФСР и УССР в составе Советского Союза.
Ельцинская демократия торжествовала: Украина – не Прибалтика или Закавказье. Без неё ни о каком Союзе и речи быть не может! Живут же США и Канада душа в душу, и без проблем. Почему Россия и братская Украина не смогут жить так же?!
Киевские единомышленники московских и питерских романтиков публично высказывались почти так же. Но давно посматривали по сторонам. Например, на прибалтийские республики, Грузию. И своё будущее видели иначе. Исходя из этого, акт провозглашения независимости Украины быстро обрастал документами, которые позиционировали республику в отрыве не только от СССР, но и от России.
Постановление Верховного Совета Украинской ССР о военных формированиях на Украине
Верховный Совет Украины постановляет:
1. Подчинить все военные формирования, дислоцированные на
территории республики, Верховному Совету Украины.
2. Создать Министерство обороны Украины.
3. Правительству Украины приступить к созданию Вооружённых
Сил Украины, республиканской гвардии и подразделения охраны Верховного Совета,
Кабинета министров и Национального банка Украины.
Председатель Верховного Совета Украинской ССР Л. Кравчук, г.
Киев, 24 августа 1991 года
С осени киевские эмиссары развёрнули агитацию среди военнослужащих армии и Черноморского флота. Призывали принимать присягу на верность Украине, чтобы продолжить службу в частях, дислоцированных на её территории. В российском руководстве внимания на это не обращали. Своих забот хватало. Нужно было дожимать союзную власть, которая, впрочем, продолжала сдавать одну позицию за другой практически без сопротивления.
Выход ТАКР «Адмирал Кузнецов» в Средиземное море на боевую службу, совмещённую с переходом на КСФ, намечался на весну 1992 года. В осенне-зимний период корабль должен был продолжить боевую подготовку и отработку палубной авиации. Под это были свёрстаны планы штабов, организаций тыла флота, ВВС КЧФ. Но политическая ситуация в стране быстро менялась.
На первое декабря в Украине были назначены выборы президента и референдум в поддержку акта о государственной независимости. Республика энергично обустраивала своё место под солнцем. Командующий Черноморским флотом ВМФ адмирал Касатонов с тревогой наблюдал за происходящим в Крыму и Севастополе. Попытки рейдерского захвата отдельных воинских частей и небольших гарнизонов под лозунгами формирования вооружённых сил независимой Украины были тревожным сигналом. Ему было известно, что и на корабли флота с некоторых пор наведываются люди с мандатами якобы новообразованных ВМС Украины.
Спустя некоторое время, Россия и Украина найдут политическое решение, в соответствии с которым КЧФ СССР будет разделён между ними. Адмирал Касатонов станет в этом деле одной из самых значительных фигур. В ноябрьские же дни 1991 года Игорь Владимирович сделает всё возможное, чтобы ТАКР «Адмирал Кузнецов» не задержался Севастополе.
Главнокомандующий ВМФ СССР адмирал флота Чернавин, стремясь оградить себя от неожиданностей возможного политического торга между властями Украины и России, принял решение о срочном переводе корабля к месту постоянной дислокации на Север. Согласовывать это решение с вышестоящей инстанцией надобности не было. Маршал Язов с сообщниками по ГКЧП сидел в «Матросской тишине». Маршал авиации Шапошников, сменивший его на посту Министра обороны СССР, был очень далёк от флота и вопросов сохранения единства союзных вооружённых сил.
Черноморские проливы были заказаны на первое декабря. В спешном порядке на корабль собирались представители гарантийной команды от промышленности, включая 12 человек от ЧСЗ. На борту находились обеспечивавшие испытания палубных истребителей 15 лётчиков и 40 техников 100-го КИАП*.
Старшим на переход был назначен первый заместитель командующего КСФ вице-адмирал Ерёмин, срочно направленный в Севастополь. На борту «Кузнецова», помимо того, уже находился председатель Правительственной комиссии по приёмке авианосца вице-адмирал Устьянцев. Для обеспечения безопасного прохода «Кузнецовым» Черноморских проливов штаб КЧФ заблаговременно выслал к Босфору спасательный буксир.
Ерёмин прибыл на крейсер, стоявший на внешнем рейде Севастополя, когда в густых сумерках стали отчётливо видны городские огни главной базы Черноморского флота. В числе немногочисленных офицеров-северян для обеспечения перехода «Кузнецова» вместе с ним прибыли капитан 1 ранга Рогатин (начальник штаба только что сформированной 43-й дивизии ракетных кораблей), капитан 1 ранга Глущенко (командир ТАКР «Киев»), капитан 1 ранга Санько (командир крейсера «Александр Невский»; в 1992 году он сменит первого командира «Кузнецова» капитана 1 ранга Ярыгина).
В ходовой рубке, куда адмирал поднялся с площадки трапа, им был отдан приказ о подготовке корабля к экстренному выходу в море. Командир «Кузнецова» капитан 1 ранга Ярыгин доложил о состоянии корабля, запасах, выделив, что из авиации на борту находится лишь небольшая группа вертолётов Ка-27. Затем, выдержав паузу, сообщил о некомплекте личного состава, главным образом офицеров и мичманов, находящихся на берегу. «Ничего, - устало поморщился адмирал, - доберутся поездом и будут встречать нас на Севере. Ну а самолёты перелетят в Североморск-3 и того раньше».
30 ноября в 23.40 корабль снялся с якоря и дал полный ход. На рассвете он в сопровождении БПК «Скорый» и СКР «Безукоризненный» подошёл к Босфору. Здесь корабли уже поджидал буксир-спасатель «Шахтёр».
24 декабря ТАКР «Адмирал Кузнецов» прибудет на Северный флот. Новый флагман ВМФ будет встречать весь посёлок Видяево во главе с руководством 7-й ОПЭСК – командиром эскадры контр-адмиралом Устименко и заместителем начальника штаба эскадры капитаном 1 ранга Лякиным.
Крейсер будут ждать испытания на прочность морем и берегом в непростой жизни и службе под Андреевским флагом. Но это уже совсем другая история…
***
Весь 1991 год на ТАКР «Адмирал Горшков» готовились к событию, которое ожидалось едва ли со времён первых ходовых миль корабля - к испытаниям долгожданной новой «вертикалки» Як-141. Базирование этого самолёта предусматривалось на «Горшкове» изначально. Для этого его полётная палуба и ангар технически отличались от старших ТАКР-собратьев. В частности, на ВПП были установлены газоотбойный щит и подпалубные газоотводящие колодцы. И конечно, радиоэлектронный комплекс обеспечения полётов авиации был принципиально иным.
Корабельная часть испытаний началась только в конце сентября. На Севере к тому времени успел растаять первый снег, задули ветры, а солнце всё ниже клонилось к горизонту. На КСФ начинался осенне-зимний период, всегда отличавшийся капризами погоды.
26 сентября на рейде Североморска ТАКР «Адмирал Горшков» принял на борт пару истребителей Як-141. Один самолёт с тактическим номером 75 пилотировал лётчик-испытатель Синицын. Другой, под номером 77, лётчик-испытатель Якимов. Для него это была первая посадка на палубу авианосца. Незадолго до посадки истребителей из Североморска-3 на крейсер вертолётом была доставлена группа представителей ОКБ Яковлева.
По программе испытаний предстояла отработка широкого круга задач. В том числе совместного взлёта истребителей по неопробованной на Як-38М схеме, когда самолеты стартуют с минимальными интервалами и под углом к продольной оси полётной палубы. Начали с простого - оценки возможности эксплуатации самолёта на корабле. Были проверены спуск и подъём «Яков» на носовом и кормовом подъемниках, опробованы варианты швартовки летательных аппаратов, удобство их размещения на ангарной палубе и технических позициях. Результаты не вызывали сомнений - самолёт был практически полностью адаптирован к корабельному базированию и эксплуатации.
30 сентября были проведены первые полёты при стоянке корабля на якоре - два с коротким разбегом и один на висении с вертикальным взлётом. Посадки производились пока только вертикально.
Программой испытаний предусматривались проверки самолёта в условиях плавания. Для этого «Адмирал Горшков» выходил в Баренцево море. Однако по погодным условиям полёты не состоялись, и корабль вернулся в Североморск. Впрочем, на следующий день в базе всё-таки было выполнено два полёта для оценки возможности группового подъёма истребителей в воздух. Перед этим были выполнены промеры палубы для установления предстартовой расстановки машин и обеспечения безопасности взлёта.
Неделя пролетела быстро. Сделать успели не так много, как хотелось, поэтому 5 октября, в субботу, испытания были продолжены. К тому же плановые сроки оплачиваемого этапа работ по самолёту и подступающая зима торопили.
Первым взлетел Синицын и, благополучно отработав полётное
задание, выполнил безукоризненную посадку. Второй вылет на самолете № 77 был за
Якимовым. И этот полёт прошёл в соответствии с заданием по программе испытаний,
но случилось непредвиденное. Посадка выполнялась при сильном боковом ветре.
Выйдя над палубой на высоту 10-
При ударе Як-141 о палубу стойки шасси пробили топливный бак. Возник пожар, и самолёт был мгновенно охвачен пламенем. После неоднократных команд руководителя полётов Якимов катапультировался. Через несколько минут он был поднят из холодных вод залива на корабельный барказ. Горящий самолёт был потушен палубной командой ТАКР…
Потеря одного из двух летающих Як-141 имела фатальные последствия. Испытания были прекращены, а программа развития СВВП свёрнута. Соответственно, финансирование работ по ней, включая подготовку серийного производства самолёта на Саратовском авиазаводе, было закрыто. В те годы, когда с необыкновенной лёгкостью пускали «под нож», к примеру, только что успешно испытанный космический челнок «Буран» или наводящие ужас на потенциального противника новейшие стратегические комплексы МБР* СС-18 и «Скальпель», «какой-то там Як-141» даже во флотских верхах никто в упор видеть не хотел. К тому же с некоторых пор все надежды в ВМФ были связаны только с палубными самолётами горизонтального взлёта-посадки.
Однако трудами энтузиастов ОКБ Яковлева Як-141 некоторое время ещё продолжал жить. Предпринимались попытки заинтересовать новым СВВП иностранных заказчиков. В сентябре 1992 года истребитель был представлен на авиакосмическом салоне в английском Фарнборо. Показательные полёты на нём выполнял всё тот же лётчик-испытатель Якимов. На российских авиашоу МАКС-93 и МАКС-95 истребитель выставлялся, но уже только на статической экспозиции. Недолгое сотрудничество ОКБ с американской компанией «Локхид Мартин» также ни к чему не привело.
Новейший советский палубный истребитель Як-141, так и не распробовав вкус неба, ушёл в историю. К концу 1992 года на нём в общей сложности было совершено около 250 полётов. При этом лётчик-испытатель ОКБ Яковлева Андрей Синицын достиг максимальной скорости М=1,8. Им же было установлено 12 мировых рекордов для СВВП, не превзойдённых и поныне.
Не мог остаться в стороне от этих печальных событий и ТАКР «Адмирал Горшков». Корабль так и не дождался своего самолёта. Показатели его боевой подготовки в 1991 году были необычайно скромны. В том году за ним числились: 1375 ходовых миль, 1 ракетная и 4 артиллерийские стрельбы, 9 самолётовылетов Як-141 и 417 вертолётовылетов Ка-27. В декабре Северный флот встретит ТАКР «Адмирал Кузнецов», а в феврале следующего 1992 года его старший собрат «Адмирал Горшков» под предлогом прожога котловых трубок будет поставлен «в ремонт» на СРЗ-35.
Через год-другой станет проясняться - один в один повторяется история завуалированной отправки в губительный отстой ещё одного боеготового корабля. Отличие было лишь в одном. «Киеву», прошедшему 10 боевых служб, на момент постановки в завод требовался не самый сложный ремонт машинно-котельного оборудования. ТАКР «Адмирал Горшков», успевший выполнить только одну БС, могли бы, явись такая необходимость, отремонтировать даже на рейдовой стоянке (вспомним «Киев» в 1977 году!)
Это было началом конца трагедии авианесущих крейсеров-«вертикалов». Её отголоски ещё долго будут расходиться как круги по воде от Североморска до Севастополя и от Калининграда до Владивостока…
***
Залив рябил мелкой волной. Под плывущей над сопками низкой облачностью всё вокруг казалось унылым и серым. Разнообразя пейзаж, у причала СРЗ-35 темнел силуэт авианесущего крейсера. К исходу третьего года заводской стоянки с Его бортов и надстройки сошёл былой лоск. Тут и там ржавчина или протёртая до металла шаровая «рубашка» были закрашены грунтовкой, смахивающей по цвету на обычную половую краску. Только крылатый якорь, звёзды над клюзами, гордые в старославянском стиле литеры «Киев» на борту, да государственный герб СССР под флагштоком на корме были ухожены, напоминая о недавнем величии исполина.
На верхней палубе ни души. Со стороны могло показаться, что корабль вымер или впал в необъяснимую летаргию. Но во внутренних помещениях служба неторопливо катилась от побудки до отбоя, в основном, под необъясняемым суточным планом пунктом «Работы и занятия». В понимании бессмысленности заводской стоянки Им давно был утрачен интерес к повседневной текучке.
Он с завистью встречал с морей сухогрузы, БМРТ*, ледоколы и вообще суда покрупнее, следующие во внутренние гавани Мурманска. И почти физическую боль Ему причиняли суда, проходящие мимо Него за мишуковский* поворот Кольского залива в направлении открытого моря.
С некоторых пор характер Его до неузнаваемости изменился. Куда подевались боевой задор, решительность, сосредоточенность, неиссякаемый оптимизм?... Сейчас, когда вновь подступали зимние холода, Его беспокоило только то, что пар из заводской котельной по-прежнему подаётся плохо или совсем не подаётся. С водой то же самое. Её напора, как правило, не хватает для подачи в верхние ярусы надстройки. Электроэнергии тоже в обрез. Когда из-за нештатных обогревателей нагрузка в сети повышается, береговой щит питания периодически «рубится». Как по отдельности, так и вместе - всё скверно. Словно подтверждая это, память возвращает Его в январь уходящего 1991 года.
Было холодно. Очень холодно. За минус двадцать. Под иллюминаторами внутри носовых кают свисали гроздья сосулек. Электрозащита не сработала, когда от нештатной нагрузки в одной из кают левого борта загорелась электропроводка. Огонь и дым поползли по второй и третьей палубам с носа в корму. Слава богу, дело было утром, во время построения на подъём флага. Вовремя была объявлена аварийная тревога. Старший на борту старпом Звада всё успел организовать и сделать правильно. Но за короткое время напрочь выгорела та самая каюта, аварийными партиями было залито водой и пеной большое число помещений, а от угарного газа пострадало человек тридцать личного состава…
Усилием воли Он отогнал это воспоминание, но душевного равновесия не наступало. Раздражение сменила смутная тревога. Она всегда была где-то рядом с того дня в августе, когда секретчик доставил на борт выписку из приказа командующего КСФ с лаконичной резолюцией командира эскадры контр-адмирала Ерёмина: «К исполнению в части касающейся». Из выписки следовало, что «…ТАКР «Киев» выведен из состава сил постоянной готовности и переводится в резерв второй категории».
Вместе с командиром Глущенко Он понял тогда - бороться теперь не за что, ждать больше нечего.
Между тем на Его родной эскадре произошли значительные организационные изменения. На основе упразднённых 120-й и 170-й бригад ракетных и противолодочных кораблей с 1 октября 1991 года были сформированы 43-я и 44-я дивизии.
В 43-ю дивизию ракетных кораблей вошли 2 тяжёлых атомных ракетных крейсера проекта 1144 («Киров» и «Калинин»), ракетный крейсер проекта 1164 «Маршал Устинов», несколько эсминцев и больших ракетных кораблей проектов 956 и 61М. По прибытии на Север ТАКР «Адмирал Кузнецов» также будет включён в состав этой дивизии. Её костяком станут 11 кораблей первой линии.
В 44-ю дивизию противолодочных кораблей вошли корабли первой линии ТАКР «Адмирал Горшков», БПК проекта 1134А «Адмирал Исаков», «Адмирал Макаров» и «Адмирал «Исаченков». Предполагалось, что два БПК проекта 1155 «Адмирал Харламов» и «Адмирал Чабаненко», строящихся в Калининграде, также войдут в состав дивизии. Особых надежд на выход из заводского ремонта БПК проекта 1134А «Адмирал Нахимов», «Маршал Тимошенко», «Адмирал Юмашев», приписанных к дивизии, не было. В её составе также числились корабли резерва 2-й категории - ТАКР «Киев» и БПК проекта 1134А «Кронштадт».
Существа дела эта реорганизация не меняла. Боеготовых кораблей больше не стало. Денег на их боевую подготовку и ремонт тоже. Но флоту было виднее. Здесь, видимо, не теряли надежды, что страна рано или поздно вернёт в повседневный обиход утраченную в последние годы активную внешнюю политику, а с ней и заботу об океанском ВМФ. Какая страна – выяснится совсем скоро.
8 декабря 1991 года в Беловежской Пуще президенты России, Украины и Белоруссии объявили о том, что Советский Союз прекратил своё существование. В подготовленном по этому случаю Соглашении заявлялось о создании Содружества Независимых Государств - СНГ. В Белоруссии и на Украине Соглашение вступило в силу 10 декабря. Верховный Совет РСФСР ратифицировал его 12 декабря. На встрече одиннадцати руководителей республик бывшего СССР в Алма-Ате 21 декабря к СНГ присоединились Азербайджан, Армения, Казахстан, Киргизия, Молдавия, Таджикистан и Узбекистан.
23 декабря Россия официально заняла место СССР в Совете Безопасности ООН. Международное сообщество безоговорочно признало её правопреемницей Советского Союза.
25 декабря в 19.00 Горбачев подписал акт об отставке и выступил с прощальным словом в прямом эфире центрального телевидения. Он заявил о своём уходе с поста Президента СССР: «…по принципиальным соображениям... в силу сложившейся ситуации… с образованием Содружества Независимых Государств… я прекращаю свою деятельность на посту Президента СССР».
Несколько раньше над Кремлём был спущен советский государственный флаг и поднят российский триколор.
На фла-а-г, и гю-ю-йс… Строй замер. Наконец,
В последний раз
пробили дробно склянки,
И грянул марш
«Прощание Славянки» -
Парадов и разлук
торжественный венец.
Е. Кольцов
|
Р |
оссию трясла лихорадка социально-экономических новаций победившей союзную власть республиканской демократии. Павел изо всех сил старался удерживать семейный корабль на ровном киле, но удавалось это с трудом. К концу 1992 года размер его денежного содержания – капитана 1 ранга, кандидата наук - достиг 1700 рублей*. Деньги выплачивались крайне нерегулярно, прилавки магазинов были по-прежнему пусты. Несколько смягчали продовольственные мытарства дачный участок и скудный институтский продпаёк, который начали выдавать где-то с середины августа.
При всех внешних неурядицах дома стараниями Анюты сохранялись уют и покой. Семейство Рындиных привыкло жить скромно. Семейный бюджет в какой-то степени разгрузил серьёзный не по годам сын. Год назад, перед выпускными экзаменами, он объявил родителям, что будет поступать в Кировское училище*. Намерен стать морским пехотинцем. Павел был не просто удивлён – шокирован. Но перечить не стал, и задал лишь один вопрос: «Санёк, ты хорошо подумал?». «Да, отец, - ответил тот. – И не только подумал. Наверное, ты этого не заметил». Павлу нечего было возразить. Оставалось с горечью признать, что и в «киевские» годы, и в институте служба отстраняла его от всего остального. Дом, дети – всё покоилось на хрупких плечах жены…
В середине декабря 1992 года на базе 1-го ЦНИИ прошёл совет с участием флотского руководства. Рассматривались вопросы освоения ТАВКР* «Адмирал Кузнецов» на КСФ. И без того не радужное настроение Павла становилось просто гнетущим. Было жаль младшего братишку «Киева», освоение которого совпало с целенаправленным развалом того, что ещё недавно именовалось народно-хозяйственным комплексом страны. Проблемы «Кузнецова» были не новы, но в текущих условиях почти непроходимы: неподготовленность места базирования, из рук вон плохое снабжение, скудная техническая и ремонтная поддержка боевой подготовки.
В кулуарах без дежурного политеса говорили о том, что участь первых трёх авианосцев ВМФ в верхах предрешена – на «иголки». «Адмирал Горшков» - чемодан без ручки с совершенно неясными перспективами. Реальность действующего флота выпирала острыми углами из докладов, выступлений, разговоров в перерывах. Кто-то из представителей СФ, приглашённых на совет, поведал в курилке то ли байку, то ли быль: Когда потребовалось срочно отправить в море один из СКР бригады ОВРа*, солярку на него таскали вёдрами со всего соединения…
Совет вёл недавно назначенный начальником института без пяти минут контр-адмирал Захаров, ветеран ТАКР «Киев» 1973-1977 годов. Чувствовалось, Игорь Григорьевич серьёзно вник в суть вопроса. Решение совета, отшлифованное рабочей группой для представления руководству ВМФ, было всеобъемлющим и глубоким. Правда, мало кто верил, что до исполнения дойдёт хотя бы самое главное из него.
Вечером по пути домой в переполненном метро Павел вдруг вспомнил недавний визит в Петербург Игоря Астахова. После его звонка на служебный телефон Павла удивило, что на приглашение заглянуть к ним с Анютой в гости и, если надо переночевать, тот замялся, ссылаясь на отсутствие времени, массу дел. И тут же предложил пообщаться в гостинице «Октябрьская».
После часовой беседы в пустом ресторане Павел долго не мог избавиться от чувства крайнего изумления. В голове не укладывалось, что можно вот так, вдруг, распрощаться со службой в Генеральном штабе, снять «полковничьи» погоны и очертя голову броситься в омут так называемого предпринимательства.
Игорь разъяснил, что малое предприятие, зарегистрированное на него, фактически принадлежит шурину* Антону и Полине. Бизнес «заточен» на импортный «парфюм» и фармацевтику. Связи с зарубежными партнёрами-поставщиками установлены и даже работают. В Питере создаётся филиал. Павлу предлагается занять в нём приличествующее другу семьи место. Для начала заместителем генерального директора по логистике.
- Везде нужны свои люди, старик, - доверительно подмигнул Астахов.
- А как же служба? – растерянно отозвался ошеломлённый Павел.
- Не смеши людей, - добродушно парировал тот. – От рапорта до выходного пособия путь сейчас не превышает нескольких месяцев. Это время у тебя есть.
Разговор тот закончился ничем. Простились они прохладно:
- Привет Полине!
- Привет Аннушке!
***
Весь 1992 год сбросившие союзные узы Россия и Украина делили Черноморский флот. Из остатков авианосного наследия ВМФ СССР самыми значимыми объектами были авиационные части и тренажёр НИТКА в Новофёдоровке, а также находящиеся в состоянии замороженного строительства ТАВКР «Варяг» и атомный ТАВКР «Ульяновск». По новостройкам советское правительство рассчиталось с ЧСЗ по этапам, завершённым в октябре 1991 года. У России на продолжение работ денег не находилось. Как, впрочем, и на другие нужды армии и флота.
Неприятный для украинской стороны инцидент произошёл в 100-м КИАП. В середине 1992 года значительная часть личного состава авиаполка категорически отказалась принимать украинскую присягу. Во главе с безусловным лидером 100-го КИАП подполковником Апакидзе* «отказники» убыли в Россию, на Северный флот.
На Севере прибывшие «горизонталы» вскоре станут костяком бывшего 279-го ОКШАП. К тому времени страница его «киевской» истории окажется давно перевёрнутой. Последний её эпизод датировался первыми числами августа 1989 года. ТАКР «Киев» тогда в последний раз вышел море, с пятёркой Як-38 на борту.
В годы совместной с авианосцем-первенцем службы
279-м отдельным корабельным штурмовым авиационным полком командовали: полковник
Матковский Ф.Г. (1973-
После снятия Як-38М с вооружения ВВС ВМФ в авиаполк из армейских частей ВВС начали поступать штурмовики Су-25. С 1990 года на них начали переучивать лётчиков полка. Планировавшегося на замену Як-38 нового СВВП Як-141 в полку так и не дождались. По окончании переучивания, полк был переименован в 279-й отдельный морской штурмовой авиационный полк (ОМШАП).
В феврале 1992 года 279-й ОМШАП вместе с 38-м ОКПЛВП были объединены в составе 57-й смешанной корабельной Смоленской Краснознамённой авиационной дивизии. Спустя короткое время, ВМФ было подготовлено решение о вооружении полка палубными истребителями Су-27К.
5 апреля 1993 года первые 4 серийные «Сушки» перелетели с авиазавода из Комсомольска-на-Амуре в Североморск-3. В состав полка поступили также 7 палубных учебных самолётов Су-25УТГ.
С 1 декабря 1993 года 279-й ОМШАП стал именоваться 279-м корабельным истребительным авиационным полком. «Сухопутные» штурмовики Су-25 были переданы им в 88-й ОМШАП ВВС СФ.
***
Флот захлестнула волна беспрецедентного сокращения численности корабельного состава. Новой России мощный океанский ВМФ был не нужен. Первым серьёзным сигналом об этом стало расформирование 5-й Средиземноморской эскадры*.
Из плавсостава ВМФ, начиная с 1992 года, «выкашивались» десятки и десятки кораблей, которые при хозяйственном отношении к делу могли бы ещё не год и не два послужить отечеству. Только на 7-й ОПЭСК Северного флота в том году, не считая корабельной «мелочи», из состава и списков ВМФ были исключены БПК проекта 1134А «Кронштадт», «Адмирал Нахимов», «Адмирал Макаров», «Адмирал Юмашев», «Маршал Тимошенко», «Адмирал Исаков», «Адмирал Исаченков».
По состоянию на декабрь 1992 года в недавно сформированной 44-й дивизии противолодочных кораблей теперь числились: БПК проекта 1155 «Адмирал Харламов» (действующий), БПК проекта 1155 «Адмирал Чабаненко» (в постройке), а также в заводском ремонте ТАВКР «Адмирал Горшков» и в резерве 2-й категории ТАВКР «Киев».
Ещё через год 44-я дивизия полностью утратит
боеспособность. Два новых БПК проекта 1155, находящихся «на ходу», будут
переданы во 2-ю дивизию. 31 декабря
Скоро от причалов ВМФ России в направлении местных и зарубежных компаний по разделке кораблей на металлолом потянутся едва ли не караваны кораблей и судов. Ещё вчера они были основой того, что гордо именовалось океанским, ракетно-ядерным, авианосным флотом СССР. И это было ещё не всё.
На обломках порушенной промышленной кооперации бывшего СССР останавливались или рассыпались поначалу наиболее крупные или сложные объекты строительства союзного значения. Для ВМФ России среди них на первых местах стояли николаевские новостройки – ТАВКР «Варяг» и атомный ТАВКР «Ульяновск». Каким образом решалась судьба этих кораблей – потенциально будущего авианосного флота России – станет понятно со слов двух высокопоставленных руководителей.
Адмирал В.Е. Селиванов, с 1992 по 1996 год начальник Главного штаба ВМФ – первый заместитель Главнокомандующего ВМФ РФ: «…В 1993-м я присутствовал на переговорах украинского премьер-министра с нашим Черномырдиным. Обсуждали судьбу недостроенных советских кораблей «Варяг» и «Ульяновск». Украинцы предлагали России их выкупить. Черномырдин меня спрашивает, нужен ли нам «Варяг». Я говорю, что, конечно, нужен. А он мне отвечает дословно: «Да вам, что ни спроси, всё вам нужно. Денег нет. Обойдётесь!»
В итоге Украина продала на металлолом оба корабля. У «Варяга» готовность была 70%. «Ульяновск» разделали на иголки прямо на стапеле ещё раньше».
Ю.И. Макаров, с 1978 по 1994 год генеральный
директор Черноморского судостроительного завода: «…После распада СССР на
завод в
Рассматривался вопрос возможности достройки авианосца «Варяг» (заводской № 106).
Совещание началось с обсуждения условий передачи корабля России. Я доложил, что готовность корабля 70% и что эта готовность Военно-Морским Флотом оплачена, деньги получены заводом, поэтому можно говорить об оплате оставшихся 30% готовности, если корабль будет достраиваться. Это и будет ценой корабля, коль скоро Украина решила продать этот корабль России.
Украинская сторона с этим не согласилась, считая, что Россия должна заплатить полную стоимость корабля.
Но всё это были пустые разговоры, потому что основным был вопрос — можно ли достроить корабль? Я чётко ответил, что в условиях развала страны, когда в бывших республиках, в том числе и в России, перестали существовать многие производства, научно-исследовательские и проектные организации или прекратилось их финансирование, достроить такой корабль и не просто достроить, а довести до боеспособного состояния, невозможно.
Меня начали поучать, как это можно сделать. Даже Плющ начал рассказывать, что заводы ВПК вообще легко жили, работать разучились, не то что сельское хозяйство. Я ответил ему, что, хотя он и председатель Верховного Совета, на этом заводе за такую демагогию можно схлопотать. Он замолчал на полуслове.
Для примера я рассказал, как развалился наш институт с опытным производством «Норд» в Баку, который поставлял навигационные комплексы. Основные специалисты были не азербайджанской национальности. Они покинули Баку как беженцы. И вдруг главком ВМФ Громов заявил, что это не вопрос, его может решить навигационное управление ВМФ. Я был поражён. Главком, видимо, имел в виду навигацию корабля. Но ведь чисто корабельная навигация занимает в таком комплексе, как наш, 5-10 %, не более. Всего же у навигационного комплекса авианосца более 70 абонентов. С ним связаны все локационные станции обнаружения и наведения, все станции навигации и боевого управления авиацией, всё ракетное и артиллерийское оружие, предстартовая подготовка ракет и предполётная подготовка самолётов, вертолётов, десятки станций комплекса электронной борьбы и многое другое. Кроме института «Норд», на этот комплекс работали десятки институтов и сотни заводов. Сражённый предложением главкома, я замолчал из уважения к военному флоту и его командующему.
Подобные «предложения» довели меня до кипения, я «озверел» и, когда оба премьера задали мне вопрос, что нужно заводу, чтобы достроить корабль, я ответил: «Советский Союз, ЦК, Госплан, ВПК* и девять оборонных министерств».
Все, наконец, поняли, что достроить корабль в условиях распада страны невозможно. Его могла создать только великая держава, которой не стало.
Кучма был недоволен. Черномырдин поблагодарил за объективность».
***
Перекидной календарь подтверждал - за окном кабинета, приоткрывающим плавный изгиб заснеженной реки Карповки, 14-е марта 1994 года. Служба не радовала. И не только по понедельникам, как в этот день. Который уже год её сотрясали инспекторские проверки комиссий Министерства обороны. После них обычно сокращались направления исследований и работ, а вместе с ними и штат института. В этой связи Павла всё чаще навещала мысль о том, что и он в любой достаточно произвольный момент времени может оказаться под жерновами методично перемалывающей НИУ ВМФ жёстко запрограммированной машины. Примеров даже среди офицеров помоложе хватало.
Но альтернатив не просматривалось. Надо было жить, отстаивать с коллегами из институтов ВМФ и «судпромовских» организаций* виды на будущее флота, хотя бы в проектных проработках, кормить семью, наконец.
Руководство не забывало об авианосном прошлом Павла. Да он и не противился непрофильным в его должности заданиям этой направленности. Например, по оценке общего состояния, эксплуатации и ремонта первых четырёх ТАКР. Для справочных данных по этим делам несколько лет назад им была заведена объёмная рабочая тетрадь, поделённая на разделы: «Киев», «Минск», «Новороссийск», «Адмирал Горшков».
Российская действительность этих близких его сердцу кораблей, как и многих других осколков советского ВМФ, была печальной.
ТАВКР «Минск» в 1992 году был выведен в резерв 2-ой
категории. К сентябрю предыдущего 1991 года крейсер покинул «Дальзавод». Результаты его пребывания на этом судоремонтном
предприятии исчерпывающе характеризовались тем, что, к примеру, из средств
радиоэлектронного обеспечения плавания работали только РЛС «Вайгач» и РЛС
«Восход». В ракетно-артиллерийской боевой части не был в строю ни один стрельбовый комплекс. Вопрос перехода крейсера в Николаев
на средний ремонт формально с повестки дня не снимался. Между инстанциями ТОФ и
ЧСЗ по этому вопросу велась даже какая-то переписка. На самом деле было
совершенно ясно - отправить в плавание протяжённостью в
Понятно, экипаж крейсера покидать ТОФ не хотел. Сниматься с насиженных мест, когда всё вокруг трещало и рушилось, желающих не было. Подоспела и подходящая случайность: в одной из машин произошёл сброс воды из котельных установок. На полуобесточенном корабле теперь не работали ни связь, ни телевидение. Даже о выступлении ГКЧП 19 августа 1991 года в Москве и последующих бурных событиях в стране на корабле узнавали только от прибывающих с берега.
Нет лучше способа для разложения экипажа, чем лишение его чётко определённого смысла службы, целей и задач боевой подготовки, видения необходимости ратного труда. Если это происходит на фоне общего для страны резкого падения престижа военной службы, отсутствия должного её материально-технического обеспечения - жди беды.
Совсем скоро, в сентябре 1991 года, от короткого замыкания возникнет пожар в первом энергоотсеке, который будет продолжался 18 (!) часов. Выгорят носовая электростанция, дизель- и турбогенераторы, столовая команды №1. Носовая часть корабля окажется полностью парализованной. Перед флотским руководством теперь будет стоять только один вопрос - что делать с «Минском» дальше?
Но корабль продолжал жить. Из-за отсутствия питательной воды в котлы заливали обыкновенную питьевую воду. Это приводило к засолению котловых трубок и выходу из строя котлов. В декабре 1991 года вышел из строя весь носовой эшелон.
В январе 1992 года уже не работал ни один котел, ни один дизель-генератор. Температура в корабельных помещениях не поднималась выше +4° С. На корабль, поставленный в плавдок, из запасников технического управления ТОФ доставили два маломощных дизель-генератора. Они могли работать максимум по 30 минут, обеспечивая лишь приготовление пищи для личного состава.
В феврале на крейсер танкером была доставлена питьевая вода. Как оказалось, зараженная «гепатитом-А». Началась эпидемия. За неделю около 150 человек из экипажа заболели желтухой. Лишь второго апреля к кораблю, выведенному из дока, подвели госпитальное судно. Здесь люди могли отогреться и помыться в ожидании решения участи своего корабля.
26 октября 1992 года крейсер был выведен буксирами из бухты Разбойник. Через три дня он был доставлен к месту отстоя в бухте Постовая залива Советская Гавань.
В этот период практически бесхозный крейсер активно грабился охотниками за металлом. Их полукриминальные орды, добираясь к месту «охоты» на небольших судах или просто по льду, «атаковали» корабль, пользуясь немногочисленностью его охраны. Во время одного из таких «визитов» на корабле в районе офицерской кают-компании и кают лётчиков произошел ещё один сильный пожар…
30 июня 1993 года уже безжизненный «Минск» был исключен из состава ВМФ.
31 августа на нём постфактум был спущен военно-морской флаг. Экипаж расформирован, начато официально провозглашенное разоружение крейсера.
Последние годы жизни ТАВКР «Новороссийск» мало чем отличались от «Минска».
Начало его пути в никуда проложил тот же «Дальзавод». Здесь крейсер с 1988 по 1990 год проходил «усиленный навигационный ремонт». Нетрудно догадаться - примерно с теми же, что и «Минск», результатами. Официальная формулировка состояния корабля на момент выхода из завода витиевато констатировала: «…полностью в строй корабль не введён».
Тем не менее, «Новороссийск», вернувшийся к месту постоянно базирования в бухте Абрек, 28 января 1991 года сдал с оценкой «хорошо» первую курсовую задачу и приступил к отработке второй. По её плану в мае 1991 года состоялся последний краткосрочный выход крейсера в море. А потом в ход был запущен изобретённый где-то во флотских верхах «волшебный» рецепт: вывод корабля в резерв первой, потом второй категории…
В 1992 году «Новороссийск», день за днём теряющий кондиции, сменил в бухте Разбойник своего старшего собрата – ТАВКР «Минск». Здесь, в отстое, корабль провёл около года.
В январе 1993 года от пожара на крейсере пострадало одно из машинных отделений. Помимо прочего, выгорела кормовая часть корабля. Почти до ангара. Вскоре после этого на «Новороссийске» был спущен военно-морской флаг. Его экипаж, как и на «Минске», теперь существовал скорее формально. Для кадровиков ТОФ это был хороший резерв, используя который, можно было прикрыть любую брешь на кораблях, остающихся боеспособными…
В июне 1993 года было принято решение о разоружении крейсера и исключении его из состава флота. 23 октября «Новороссийск», уведённый буксиром из бухты Разбойник, был доставлен в бухту Постовая залива Советская Гавань. К пущей радости мародёров, теперь в их распоряжении было сразу два огромных корабля…
31 августа 1994 года экипаж ТАВКР «Новороссийска» был расформирован. Оборвалась последняя нить, связывающая корабль с флотом. Характеризуя то время, последний командир крейсера капитан 1 ранга М.М. Валишин, ранее прошедший школу «Минска», с горечью отрежет: «Об этих годах вспоминать не хочется, я стараюсь вычеркнуть их из своей жизни. Эта боль за наши авианосцы теперь не пройдет всю оставшуюся жизнь»...
Сгущались тучи и над североморскими авианосцами-«вертикалами».
На ТАВКР «Адмирал Горшков», с 1992 года стоящем на СРЗ-35 в плановом ремонте, быстро поняли - пребывание здесь не будет коротким. И не факт, что корабль когда-нибудь вернётся в состав действующего флота. Самолёта для него нет и не будет. Даже обычная боевая подготовка с выходами кораблей в море становится на флоте почти непозволительной роскошью. Будущее авианесущих крейсеров если и просматривается, то только у «Адмирала Кузнецова».
За время бесцельного пребывания на СРЗ-35 экипаж «Горшкова», как флот и вся страна, сильно изменился. И не в лучшую сторону. Скорее всего, именно по этой причине в феврале 1994 года на корабле произошёл пожар, в результате которого было выведено из строя кормовое машинно-котельное отделение. Спустя короткое время, вследствие грубого нарушения воинской дисциплины группой моряков, произошла трагедия. При аварии на паропроводе «берег-корабль» из числа матросов и старшин срочной службы погибло в общей сложности 7 человек.
Через 2-3 года эти и другие события скажутся на судьбе пока ещё относительно благополучного «Адмирала Горшкова». Но и тогда, в начале 1994-го, многие на потенциально боеспособном крейсере уже не смотрели свысока на стоящий впереди по курсу их корабля «Киев». Кто-то даже завидовал. А что, рабочий день там - строго до 18.00. Экипаж, говорят, всего около 100 человек. Даже матросы каждый день ходят в увольнение. Не служба, а сказка!
Между тем, именитый предшественник «Горшкова», пятый год «ремонтирующийся» на заводе, по всем признакам доживал свой век. Потёртые борта покрывали потёки ржавчины. Надстройку и правый борт уродовали тёмные проёмы технологических вырезов, появляющихся то здесь, то там. Через них деловые заводчане неторопливо переправляли на берег габаритное оборудование, корабельную оснастку и всё, что могло пригодиться в ремонтных делах, а то и в личном хозяйстве. Который уже год неуклонно, призыв за призывом сокращалась численность экипажа. Но даже в 1994 году крейсер ещё жил, чем-то неуловимо напоминая рано постаревшего, очень больного человека…
Много воды утекло с августа 1991 года, когда «Киев» был выведен в резерв второй категории. Немало произошло событий, для кого-то, быть может, важных и значимых. Только для крейсера всё давно оборачивалось ступеньками лестницы, ведущей вниз.
Во исполнение Указа Президента России в День ВМФ 26 июля 1992 года на корабле был спущен советский Краснознамённый Военно-Морской флаг, а на его место поднят исторический для российского ВМФ флаг Андреевский. Казённый пафос момента не мог компенсировать скепсиса от того, что авианосец-первенец лишался главной своей гордости, заслуженной годами напряжённого ратного труда нескольких поколений его моряков и авиаторов.
30 декабря 1992 года корабль принял шестой и последний его командир – капитан 2 ранга Звада Владимир Александрович. Место старпома 12 января 1993 года занял капитан 2 ранга Бобраков Николай Александрович.
Между тем, развязка была уже близка. Приказом Главнокомандующего ВМФ от 30 июня 1993 года ТАВКР «Киев» был исключён из состава ВМФ с формулировкой: «…в связи с недостатком средств на эксплуатацию и ремонт, значительной выработкой ресурса вооружения, механизмов и оборудования».
5 января 1994 года стараниями тыла флота корабль был на ура включён в план экспортных поставок для разделки на металлолом…
Следом за зимой и весной промелькнуло короткое северное лето. На «Киеве» завершалась подготовка к торжественному спуску военно-морского флага и прощанию с кораблём. Незадолго до этого капитан 2 ранга Звада был назначен командиром ТАВКР «Адмирал Горшков». Поэтому последний парад крейсера, назначенный на 28 августа, готовили исполняющий обязанности командира капитан 2 ранга Бобраков и заместитель командира по работе с личным составом капитан 2 ранга Чернов. Конечно, не без помощи и непосредственного участия бывшего командира.
Они сделали всё, что могли. Наилучшим образом. По-«киевски». От общей организации подготовки крейсера до обеспечения встречи и размещения гостей, а также тренировки знамённой группы и корабельного оркестра, выделенных с «Адмирала Горшкова». Во все концы бывшего Союза заблаговременно улетели почтовые конверты с приглашениями на спуск флага ветеранов, в разные годы прошедших «киевскую» школу.
***
Залив рябил мелкой волной. Неугомонный зюйд-вест вытягивал её по фарватеру, трепал флаги и вымпела судов у ледокольных причалов и плавающей публики помельче у противоположного берега Кольского залива. На «Адмирале Горшкове», поднявшем флаг и гюйс, жизнь текла по воскресному расписанию. Только личный состав, выделенный для обеспечения мероприятий на соседнем «Киеве», после проверки готовности разошёлся по кубрикам и каютам. Для него была установлена 30-минутная готовность к построению.
«Киев» казался вымершим. На полётной палубе – ни души. Остатки корабельного экипажа давно уже выполняли преимущественно охранные функции. Сегодня моряки были начищены, наглажены. Всё было подготовлено к приёму гостей. Тщательно прибрана верхняя палуба. Принаряжена кают-компания офицеров, до блеска вымыты коридоры некогда смотрового маршрута, по пути следования от площадки правого трапа на полётную палубу и к кают-компании сияет надраенная медяшка. У всех приподнятое настроение. И всем грустно, до слёз…
С высоты «шарика» АДРМ крейсера в ясную погоду ближе к северо-востоку можно увидеть многоэтажки и уголок внешнего рейда близкого и такого далёкого Североморска. В первые годы заводской стоянки Он любил, заглядывая в ту сторону, вспомнить былое и помечтать. О том, как радостно будет сниматься со своей бочки, уходя в море, и приятно, проскочив остров Сальный, врываться на родной рейд, возвращаясь с морей.
Прошли те времена… Теперь, сдав своим авианосным собратьям в качестве запасных частей всё, что мог, прежде всего, из машинно-котельного хозяйства, практически лишённый экипажа, с мизером берегового энергоснабжения, Он был совсем плох.
В тот день Ему долго не удавалось понять – что за суета, поднятая на причальной стенке, медленно перетекает с площадки правого трапа на полётную палубу. Сначала при полном параде прибыли знамённый взвод и оркестр с «Адмирала Горшкова». Потом из нескольких подъехавших «Икарусов» на борт стали подниматься офицеры, мичманы, гражданские. Многие моряки в парадной форме, при орденах, медалях, кортиках. Потом на нескольких чёрных «Волгах» подъехали флотские начальники.
Пока пришлый народ перемещался наверх, Ему стало казаться, что кое-кого, да нет, почти всех прибывших, Он, как минимум, когда-то встречал. Это ощущение крепло, перерастая в уверенность – к Нему вновь прибыли моряки экипажа, прошедшие с Ним дорогами военно-морской службы и в незапамятные, и в совсем ещё недавние годы.
Он плохо слышал и ещё хуже видел. Но когда грянул встречный марш для приветствия Бобраковым командующего флотом, все Его чувства невероятно обострились, а корабельная душа зазвенела, как струна на самой высокой ноте. Ведь Он всегда был неравнодушен к оркестру, который не слышал, пожалуй, года два!
Потом глазами присутствующих, выстроенных в двух- и трёхшереножные строи по обе стороны от центра ВПП, Он внимательно проследил за знамённым подразделением. Оно двигалось, чеканя шаг, тремя группами от носовой части спонсона к флагштоку у кормового среза. Синхронная отмашка правой руки с палашами наголо, развёрнутые по ходу движения военно-морские флаги, гром оркестра под несущимися над заливом облаками – что может быть милее корабельному сердцу?
У флагштока, передав Андреевский флаг отделению ассистентов, знамённая группа, так же чеканя шаг, вернулась к строю командования. Знаменосцы бережно собрали полотнища двух Его реликвий – Военно-морского флага, врученного Ему как свидетельство о рождении адмиралом Ховриным в 1975 году, и Краснознамённого военно-морского флага.
…Увлечённый парадной стороной события, Он не особо вникал в суть происходящего. Вот капитан 1 ранга Версоцкий* поднимает флаг (поднапрягшись, Он вспомнил его капитан-лейтенантом, одним из лучших вахтенных офицеров корабля). Вот начался митинг, открытый «большим замом» (если по-старому) Черновым…
Было приятно услышать почти забытые голоса постаревшего первого своего «северного» комбрига контр-адмирала Скворцова, бывших Его командиров Пыкова, Ясницкого, Звады, ветеранов разных годов. Последним выступил, как объявил Чернов, командующий Северным флотом адмирал Ерофеев. Отдав должное Его заслугам, адмирал отметил, что меняются времена, меняется техника и глубоко символично, что в дни прощания с «Киевом» на «Адмирале Кузнецове» выполняются первые полёты строевых летчиков 279-го авиаполка. Это значит, что связь поколений не прерывается…
Потом были спущены флаг и гюйс. В звенящей тишине, нарушаемой лишь криками чаек и отзвуками печатного строевого шага, капитан 2 ранга Бобраков пронёс от флагштока к строю ветеранов свёрнутое полотнище Андреевского флага. Казалось, на его вытянутых руках в такт движению пульсирует почти осязаемая грань, отделяющая корабельную жизнь от корабельной смерти. В коленопреклонённом строю ветеранов у многих на глазах стояли слёзы…
После команды «Разойдись!» Он начал терять концентрацию. Происходящее стало покрываться белесым туманом. Расплывались лица, почти не различались голоса…
Ему уже не было суждено, растворяясь в своих моряках, стать участником их дружеских объятий, разговоров по душам, прощального товарищеского ужина в кают-компании.
Вечером, когда с правого трапа сошёл на берег последний участник прощального торжества, Он впал в тяжёлое забытьё.
На следующий день Его не стало…
ЭПИЛОГ
|
П |
оследний из «вертикалов»-могикан ТАВКР «Адмирал Горшков», оставшийся после списания «Киева», «Минска» и «Новороссийска», продержался на СРЗ-35 до 1999 года. За пять последних лет крейсер имел единственный самостоятельный выход из завода на мурманский рейд и обратно. Под тремя ещё живыми котлами носовой машины он был отправлен на военно-морской парад по случаю 50-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне. Это произошло в мае 1995 года. По стечению обстоятельств тот последний условно морской выход корабля возглавлял первый командир «Горшкова», теперь контр-адмирал, командир 43-й дивизии ракетных кораблей Атлантической эскадры Северного флота Виктор Фёдорович Лякин.
Вскоре после возвращения в завод «…в связи с истечением срока гарантии безопасной эксплуатации основных механизмов» самостоятельное плавание было «Горшкову» запрещено. В графе «Состояние корабля» различных бюрократических бумаг у него теперь вместо уже привычного «В ремонте» числилось «На долговременном хранении». Сути дела это, разумеется, никак не меняло.
В 1996 году в судьбе корабля произошёл незаметный поначалу перелом. Этому способствовал целевой визит на СФ главкома ВМС Индии адмирала Сингха. Высокому гостю «Горшков» приглянулся. Сопровождавшие его представители ВМФ и «Росвооружения»* не преминули «замолвить словечко» о том, что Невским ПКБ давно подготовлен проект модернизации крейсера. В результате её выполнения корабль станет лёгким авианосцем с трамплинным взлётом и аэрофинишёрной посадкой истребителей типа МиГ-29К или Су-27К.
Около трёх лет после того визита «Горшков» без лишней огласки готовили к передислокации в Северодвинск. Для «внутреннего» потребления – в ремонт, на самом деле – для подготовки к продаже. С 1998 по 2001 год между РФ и Индией было подписано несколько рамочных соглашений по военному сотрудничеству. В них неизменно упоминался и авианосец. В 1999 году уже небоеспособный корабль с остатками экипажа был отбуксирован на «Севмаш»*. Здесь он простоял в ожидании своей участи ещё пять лет.
Всё это время продолжался сложный торг с индусами вокруг контрактной цены. Временами сделка казалась делом решённым, потом всё рассыпалось. ВМФ в лице отдельных высокопоставленных руководителей предпринимал попытки сохранить «Горшков» для отечественного ВМФ. Однако в правительстве об этом никто и слышать не хотел. Черномырдинское «Денег нет. Обойдётесь!», адресованное флоту, продолжало жить своей разрушительной жизнью и после его отставки.
В 2004 году контракт на модернизацию крейсера был, наконец, подписан. Этим закончилась невеселая история ТАВКР «Адмирал Горшков». Начался отсчёт времени лёгкого авианосца ВМС Индии «Викрмадитья»*. От российского предшественника в нём остался лишь корпус. В конце 2013 года этот корабль после подписания приёмного акта начнёт переход из Северодвинска к индийским берегам.
Дальневосточные авианосцы ушли с молотка значительно раньше «Горшкова». Их разоружение и предпродажная подготовка – тема отдельного повествования и, может быть, серьёзного разбирательства. По процедурам же собственно купли-продажи кораблей для разделки на металлолом всё было достаточно просто.
Оба корабля в конце 1995 – начале 1996 годов были проданы Россией южнокорейской фирме «Yang Distribution Co»: «Новороссийск» за 4,3 миллиона долларов, «Минск» за 4,6 миллиона долларов. По данным различных источников, передача крейсеров происходила в спешке, с явными нарушениями продавцом требований по полноте демонтажа корабельного вооружения. Однако в так называемые лихие девяностые и не такие «шалости» сходили с рук.
Так или иначе, «Новороссийск» в начале 1996 года был уведён на слом в южнокорейский Пусан. Сообщалось, что в конце 90-х годов корабль разобрали на металл, однако достоверных данных, подтверждающих это, нет.
«Минск» был отправлен по тому же маршруту спустя самое короткое время. В 1998 году корабль за 5 миллионов долларов перекупила китайская компания «Minsk Aircraft Carrier Industry Company». Одним из судоремонтных предприятий Китая на корабле был проведён комплекс ремонтно-восстановительных работ. Полётная, верхняя палубы и надстройка были отреставрированы и покрашены. Некоторая часть внутренних помещений, объединённых в смотровые маршруты, отремонтирована. Составленную смотровую экспозицию дополняли макеты самолётов и вертолётов на ВПП, а также пусковые установки с макетами ракет на надстройке и верхней палубе. 27 сентября 2000 года «Минск» был открыт как музей и развлекательный центр в городе Шеньчжень неподалёку от Гонконга.
Этим китайский интерес к авианосцам бывшего Советского Союза не ограничился. На очереди были «Киев» и «Варяг».
Основная акция по скупке Китаем остатков авианосного наследия ВМФ СССР началось чуть раньше, а закончилось несколько позже купли-продажи «Киева». В марте 1998 года недостроенный ТАВКР «Варяг», от которого пять лет назад отказался российский премьер-министр, был продан ЧСЗ за 20 миллионов долларов малоизвестной в деловом мире компании "Chong Lot Tourist and Amusement Agency".
Установить её принадлежность было сложно. Известно было лишь то, что базировалась она в португальской колонии Макао. Целью покупки объявлялось переоборудование крейсера в плавучее казино. Вездесущие американцы догадывались, что на самом деле за сделкой стоит китайское правительство и цели приобретения почти законченного натурного макета авианосца совершенно иные.
Но дело было сделано. Преодолев подогреваемое США сопротивление Турции, вдруг не пожелавшей выпускать «Варяг» из Чёрного моря, китайцы в конце октября 2001 года начали буксировку корабля на Дальний Восток. В марте 2002 года корабль был доставлен в китайский порт Далянь. Какое-то время о нём ничего не было слышно. Однако довольно скоро стало очевидным - ни о каком плавучем казино никто никогда и не думал. Думали, и серьёзно, о своём китайском авианосце. И не только думали.
…Через 10 лет в строй ВМС Китая войдёт первый в истории Поднебесной авианосец «Ляонин», в который неким чудесным образом перевоплотится бывший «Варяг».
***
Увольняясь в запас, Павел весьма туманно представлял свое гражданское будущее. Около года проб и ошибок закончились, в конце концов, за проходной неплохо знакомой ему «Северной верфи». Здесь он без особых проблем вписался в коллектив корабелов. Работы по строительству и сдаче ВМС Китая экспортных вариантов отечественного эсминца проекта 956 хватало. После 1992 года российская оборонка, включая судостроение, выживала почти исключительно на экспортных заказах. В этом для Павла не было ничего нового.
Работа была ему по душе, но военно-морское прошлое, конечно, не отпускало. Не терялась связь с флотскими друзьями, по институтской привычке он продолжал отслеживать пути и судьбы авианесущих крейсеров. Удивительно, но все они, даже списанные и разоружённые, не считая крейсера «Новороссийск», продолжали жить какой-то своей не сразу понимаемой жизнью. В том числе и его «Киев».
Он знал, что 3 июня 1996 года крейсер был отбуксирован с СРЗ-35 в Видяево, освободив заводское место недавно вернувшемуся с боевой службы «Адмиралу Кузнецову»*. Здесь, в стороне от посторонних глаз, четыре года продолжалось неторопливое разоружение корабля, демонтаж антенных постов, крупногабаритного оборудования, механизмов и устройств. Решение о продаже того, что осталось от «Киева», было принято Правительством РФ ещё в 1997 году, но его выполнение затянулась из-за кризиса 1998 года.
В Москве долго определялись с покупателем. В конце концов, выбор пал на китайскую компанию «Maritime Supplires LLS». К исходу 1999 года сделка состоялась. То, что корабль не будет разрезан на металл, а станет основой коммерческого культурно-развлекательного комплекса, китайская сторона, конечно, российским чиновникам не сообщала. С той продажи РФ «выручила» 1,8 миллиона долларов...
Ещё в конце апреля сведущим людям в штабе Северного флота была известна дата отправки «Киева» в Китай – 20 мая 2000 года. Днём раньше в Видяево отправилась группа ветеранов корабля. Их понятный любому моряку порыв не только поддержал, но и почтил личным присутствием первый заместитель командующего Северным флотом вице-адмирал Доброскоченко.
На корабле ветераны в последний раз обошли полётную палубу, поднялись в ходовую рубку, спустились по правому трапу вниз. За скромным столом, оперативно накрытым на массивных металлоконструкциях причальной стенки, людей отпустило невольное напряжение. Говорили не много. Избегали траурных интонаций. Выставленный на стол алкогольный припас остался почти нетронутым…
Адмирал с сопровождавшими его офицерами убыл первым. Его служебная «Волга», тихо тронувшись с места, скоро исчезла за поворотом. Какое-то время спустя моряки рассеянной гурьбой проследовали в направлении видяевского портопункта. С ближайшего пригорка они в последний раз поприветствовали свой «Киев». Кто взмахом руки, кто снятой форменной фуражкой. Даже перед лицом давно свершившихся фактов крейсер оставался для них почти живым существом. И, наверное, у каждого в ту минуту в голове крутилась примерно одна и та же мысль: «Прощай, дружище. Прощай и прости, что всё так вышло…»
Ранним утром 20 мая 2000 года океанский буксир «Дэу» южнокорейской приписки, поднатужившись, дал ход. Громада «Киева», дрогнув и плавно разворачивая нос, пошла следом за ним на выход из базы в сторону Ура-губы. Впереди был далёкий, нелёгкий путь через четыре океана и десяток-другой больших и малых морей.
Буксировка заняла около трёх с половиной месяцев. В среду 30 августа 2000 года корабль был поставлен к причалу судоремонтного завода в китайском городе Циньхуандао.
***
Ушли в историю наши флотские «вертикалы» - авианесущие крейсера «Киев», «Минск», «Новороссийск», «Адмирал Горшков». Ушли, но не канули в Лету. Продолжает жить авианосное братство, сошедшее с этих кораблей. В личных встречах, переписке, на корабельных сайтах, интернет-порталах и форумах.
В юбилейные для «Киева» 2000, 2005, 2010, 2015 годы в Североморске, Севастополе, Санкт-Петербурге, Москве собирались его ветераны. Вспомнить былое, поделиться теплом, помянуть ушедших. Ежегодно в конце февраля, в день поднятия на «Минске» военно-морского флага, под крылом своего первого командира собираются в Петербурге «минчане». Не теряют связи «новороссийцы», «горшковцы».
Разные люди, разные судьбы… Кто-то достиг адмиральских высот, кто-то взрастил флотскую смену, кто-то, стиснув зубы, удерживал на своих плечах расползающиеся по всем швам жизнь и экономику страны, гибнущий в лихолетье флот, хиреющее российское судостроение…
Увы, с каждым годом этих людей становится всё меньше. Но глядя на них со стороны, - постаревших, с лицами, помеченными следами давних напряжений, иногда резковатых или чрезмерно саркастичных, но твёрдых, уверенных в себе и, главное, таких надёжных, хочется верить: Ещё не вечер!
Авианесущие крейсера навсегда останутся в их памяти. Ступая на палубы этих кораблей, вряд ли кто думал, что само далёкое будущее авиации здесь приоткрывает перед ними свою таинственную дверь. Они просто выполняли воинский долг, имея в распоряжении то, что дали им советская наука и промышленность конца 60-х - начала 70-х годов прошедшего века. И на океанских рубежах холодной войны не уступили ни в одном противостоянии! По сей день многие из них убеждены - «вертикалы» рано списаны со счетов ВМФ! Подтверждением тому современные разработки и исследования СВВП в США и Китае.
…Может быть, кто-то из них, вспоминая свой авианесущий крейсер по новой серии фотографий из Тяньцзиня, задумчиво улыбнётся. Внимание ветерана наверняка привлечёт снимок с выложенным недалеко от борта корабля памятным знаком – огромным якорем в круговом обрамлении двух русских слов: КИЕВ и ПОЧЁТНОСТЬ.
Интересно, кто подсказал китайским авторам второе
слово? Какой смысл вкладывали они в него? Впрочем, и без ответа на эти вопросы ясно
одно - неплохо бы и нам на другом краю необъятной Евразии научиться такому
уважению к национальному наследию и реликвиям своего прошлого. Хотя бы своим.
* - Главное управление кораблестроения ВМФ
*
- заместитель Главнокомандующего ВМФ по
кораблестроению и вооружению (1986-
* - структурное подразделение (от слов главный комитет…) министерства авиационной промышленности СССР
* - в то время 1-й Центральный научно-исследовательский институт военного кораблестроения Министерства Обороны СССР
*
- в 1990,
* - в то время капитан 1 ранга Кириченко Н.Г. – флагманский специалист РТС 7-й ОПЭСК
* - флотский сленг: капитанов 2 ранга и капитанов 1 ранга
* - капитан 2 ранга Глущенко В.Н. назначен на должность командира ТАКР «Киев» 26.09.1989 г. На этом посту он сменил капитана 1 ранга Мелаха Н.А., поступившего в Военно-морскую академию им. А.А. Гречко
* - капитан 3 ранга Звада В.А. – старший помощник командира ТАКР «Киев» с 19.10.1989 г.
* - крупнотоннажный плавучий док; построен в Швеции на верфи Gotaverken Arendal по заказу ВМФ СССР
* - флотский сленг: разрешение
* - лаборатория для проверки качества котельного топлива по проекту 1143 не предусматривалась
* - с сентября 1988 года 170-й бригадой противолодочных кораблей командовал капитан 1 ранга Доброскоченко В.Г.
*
- Совет экономической взаимопомощи (1949-
* - место дислокации штаб-квартиры Североатлантического альянса
* - интересно, известно ли, куда пошли и где осели эти немалые деньги…
*
- с
* - флотский сленг: кораблей консервации
* - Государственный комитет по чрезвычайному положению
* - корабельный истребительный авиационный полк, входящий в состав 33-го учебного центра ВВС ВМФ
* - межконтинентальных баллистических ракет
* - здесь: большие морозильные рыболовные траулеры
* - Мишуково – пригородный рабочий посёлок Мурманска на противоположном СРЗ-35 берегу Кольского залива
* - примерно $30 по курсу того времени
* - до 21.12.1991 г. Ленинградское Высшее общевойсковое командное училище им. С.М. Кирова
* - аббревиатура для обозначения в документах авианесущих крейсеров ВМФ, введённая в 1992 году
* - соединение охраны водного района прибрежной зоны
* - брат жены
*
- Тимур Автандилович Апакидзе – легендарный палубник-«горизонтал»,
первым из строевых лётчиков посадивший на палубу ТАКР «Адмирал Кузнецов»
истребитель Су-27К (сентябрь
*
- 1 октября
* - военно-промышленный комплекс
* - здесь: КБ-судопроектанты, заводы-судостроители, др. организации Министерства судостроительной промышленности, упраздненного в ноябре 1991 года
* - в то время заместитель начальника одного из ведущих НИУ ВМФ
* - российская компания - государственный посредник по экспорту/импорту продукции военного назначения
* - ОАО «Производственное объединение «Севмаш», входящее в ОАО «Объединённая судостроительная корпорация»
* - в переводе на русский – «Всемогущий»
* - «киевский» причал с этого времени станет местом постоянного базирования ТАВКР «Адмирал Кузнецов»